Неточные совпадения
— Скорее! — торопила мать, быстро шагая к маленькой калитке в ограде кладбища. Ей казалось, что там, за оградой, в поле спряталась и ждет их полиция и, как только они выйдут, — она бросится на них, начнет бить. Но когда, осторожно открыв дверку, она выглянула в поле, одетое серыми тканями осенних сумерек, —
тишина и безлюдье сразу
успокоили ее.
Она отшатнулась от Людмилы, утомленная волнением, и села, тяжело дыша. Людмила тоже отошла, бесшумно, осторожно, точно боясь разрушить что-то. Она гибко двигалась по комнате, смотрела перед собой глубоким взглядом матовых глаз и стала как будто еще выше, прямее, тоньше. Худое, строгое лицо ее было сосредоточенно, и губы нервно сжаты.
Тишина в комнате быстро
успокоила мать; заметив настроение Людмилы, она спросила виновато и негромко...
Неточные совпадения
Днём ему не позволяли долго сидеть за столом, да и много народу было в доме, много шума; он писал ночами, в строгой
тишине, внимательно слушавшей его шёпот, когда он искал нужное слово. Скрип пера стал для него музыкой, она
успокаивала изношенное, неверно работавшее сердце, и порою ему было до слёз приятно видеть на бумаге только что написанные, ещё влажные, круглые слова:
Лука. Это ничего! Это — перед смертью… голубка. Ничего, милая! Ты — надейся… Вот, значит, помрешь, и будет тебе спокойно… ничего больше не надо будет, и бояться — нечего!
Тишина, спокой… лежи себе! Смерть — она всё
успокаивает… она для нас ласковая… Помрешь — отдохнешь, говорится… верно это, милая! Потому — где здесь отдохнуть человеку?
Дележ, совершаемый по всем законам справедливости между однокашницами бывшей скотницы, не
успокоил, однако, шумного их сборища; хотя тетка Фекла и уступила скотнице Домне полосатую понёву [Понёва — домотканая полосатая юбка.] покойницы за ее изношенные коты [Коты — старинная женская обувь.] (главную причину криков и размирья); хотя завистливая Домна перестала кричать на Голиндуху, завладевшую повязкою и чулками умершей, но наступившая
тишина продолжалась недолго и была только предвестницею новой бури.
А покажется путник, я поднимусь и пойду ему навстречу, приглашу его к себе, приму его в дом,
успокою, угощу и потом поведу с ним в
тишине под звездным небом беседу о боге.
— Повремени, голубка, дадим им мы себя знать… Среди тишины-то как гром грянет — оно пострашнее… —
успокаивал ее опричник.