Неточные совпадения
— Пятьдесят и семь лет хожу я по земле, Лексей ты мой Максимыч, молодой ты мой шиш, новый челночок! — говорил он придушенным голосом, улыбаясь больными серыми глазами в
темных очках, самодельно связанных медной проволокой, от которой у него на переносице и за ушами являлись зеленые пятна окиси. Ткачи звали его Немцем за то, что он брил
бороду, оставляя тугие усы и густой клок седых волос под нижней губой. Среднего роста, широкогрудый, он был исполнен скорбной веселостью.
В голосе его, странно глубоком, было что-то потрясающее, раскинутые руки, длинные, как весла, дрожали, обращены ладонями к людям. Дрожало и его медвежье лицо в косматой
бороде, кротовые, слепые глаза
темными шариками выкатились из орбит. Казалось, что невидимая рука вцепилась в горло ему и душит.
В пестрой ситцевой рубахе, в измятом, выцветшем пиджаке, в ботинках, очень похожих на башмаки деревенской бабы, он имел вид небогатого лавочника. Волосы подстрижены в скобку, по-мужицки; широкое, обветренное лицо с облупившимся носом густо заросло
темной бородою, в глазах светилось нечто хмельное и как бы даже виноватое.
Иван Иванович Тушин был молодец собой. Высокий, плечистый, хорошо сложенный мужчина, лет тридцати осьми, с темными густыми волосами, с крупными чертами лица, с большими серыми глазами, простым и скромным, даже немного застенчивым взглядом и с густой
темной бородой. У него были большие загорелые руки, пропорциональные росту, с широкими ногтями.
Голова смазана — до блеска — помадой,
тёмная борода и усы разобраны по волоску, и он так осторожно притрагивается к ним пальцами в перстнях, точно волосы сделаны из стекла.
Старший приказчик, высокий мужчина лет 50, с
темною бородой, в очках и с карандашом за ухом, обыкновенно выражал свои мысли неясно, отдаленными намеками, и по его хитрой улыбке видно было при этом, что своим словам он придавал какой-то особенный, тонкий смысл.
Неточные совпадения
Говорил очень высокий старик, с длинной остроконечной
бородой, она опускалась с
темного, костлявого лица, на котором сверкали круглые, черные глаза и вздрагивал острый нос.
Но когда Вавилов рычал под окном: «Господи Исусе Христе, сыне божий, помилуй нас!» — в дремучей
бороде его разверзалась
темная яма, в ней грозно торчали три черных зуба и тяжко шевелился язык, толстый и круглый, как пест.
А Гапон проскочил в большую комнату и забегал, заметался по ней. Ноги его подгибались, точно вывихнутые,
темное лицо судорожно передергивалось, но глаза были неподвижны, остеклели. Коротко и неумело обрезанные волосы на голове висели неровными прядями,
борода подстрижена тоже неровно. На плечах болтался измятый старенький пиджак, и рукава его были так длинны, что покрывали кисти рук. Бегая по комнате, он хрипло выкрикивал:
Эти слова прозвучали очень тепло, дружески. Самгин поднял голову и недоверчиво посмотрел на высоколобое лицо, обрамленное двуцветными вихрами и
темной, но уже очень заметно поседевшей, клинообразной
бородой. Было неприятно признать, что красота Макарова становится все внушительней. Хороши были глаза, прикрытые густыми ресницами, но неприятен их прямой, строгий взгляд. Вспомнилась странная и, пожалуй, двусмысленная фраза Алины: «Костя честно красив, — для себя, а не для баб».
Первым втиснулся в дверь толстый вахмистр с портфелем под мышкой, с седой, коротко подстриженной
бородой, он отодвинул Клима в сторону, к вешалке для платья, и освободил путь чернобородому офицеру в
темных очках, а офицер спросил ленивым голосом: