И вот, в час веселья, разгула, гордых воспоминаний о битвах и победах, в шуме музыки и народных игр пред палаткой царя, где прыгали бесчисленные пестрые шуты, боролись силачи, изгибались канатные
плясуны, заставляя думать, что в их телах нет костей, состязаясь в ловкости убивать, фехтовали воины и шло представление со слонами, которых окрасили в красный и зеленый цвета, сделав этим одних — ужасными и смешными — других, — в этот час радости людей Тимура, пьяных от страха пред ним, от гордости славой его, от усталости побед, и вина, и кумыса, — в этот безумный час, вдруг, сквозь шум, как молния сквозь тучу, до ушей победителя Баязета-султана [Баязет-султан — Боязид 1, по прозвищу Йылдырым — «Молния» (1347–1402).
— Да, да, да; я давно Памфалон —
плясун, скоморох, певец, гадатель и все, что кому угодно. Какое из моих дарований тебе надобно?
— Что, брат? — сказал с громким хохотом Кручина несчастному
плясуну, которого жалобный крик сливался с веселыми восклицаниями пирующих. — Никак, под эту песенку ты живее поплясываешь!.. Катай его!..