Неточные совпадения
Город, похожий на старую гравюру, щедро облит жарким солнцем и весь поет, как орган; синие
волны залива
бьют в камень набережной, вторя ропоту и крикам гулкими ударами, — точно бубен гудит.
О прибрежные камни равномерно и глухо
бьет волна; море — всё в живых белых пятнах, словно бесчисленные стаи птиц опустились на его синюю равнину, все они плывут в одном направлении, исчезают, ныряя в глубину, снова являются и звенят чуть слышно.
— Как теперь вижу родителя: он сидит на дне барки, раскинув больные руки, вцепившись в борта пальцами, шляпу смыло с него,
волны кидаются на голову и на плечи ему то справа, то слева,
бьют сзади и спереди, он встряхивает головою, фыркает и время от времени кричит мне. Мокрый он стал маленьким, а глаза у него огромные от страха, а может быть, от боли. Я думаю — от боли.
— Нас, конечно, опрокинуло. Вот — мы оба в кипящей воде, в пене, которая ослепляет нас,
волны бросают наши тела,
бьют их о киль барки. Мы еще раньше привязали к банкам всё, что можно было привязать, у нас в руках веревки, мы не оторвемся от нашей барки, пока есть сила, но — держаться на воде трудно. Несколько раз он или я были взброшены на киль и тотчас смыты с него. Самое главное тут в том, что кружится голова, глохнешь и слепнешь — глаза и уши залиты водой, и очень много глотаешь ее.
По заливу ходят стада белых
волн, сквозь их певучий плеск издали доносятся смягченные вздохи взрывов ракет; всё еще гудит орган и смеются дети, но — вот неожиданно и торжественно колокол башенных часов
бьет четыре и двенадцать раз.
Неточные совпадения
Ему снилось все другое, противоположное. Никаких «
волн поэзии» не видал он, не
била «страсть пеной» через край, а очутился он в Петербурге, дома, один, в своей брошенной мастерской, и равнодушно глядел на начатые и неконченные работы.
Волнение было крупное, катер высоко забирал носом, становясь, как лошадь, на дыбы, и
бил им по
волне, перескакивая чрез нее, как лошадь же.
Приливные
волны все чаще заглядывали в наше укрытие и начали
бить лодку о камни.
Осенью озеро ничего красивого не представляло. Почерневшая холодная вода
била пенившеюся
волной в песчаный берег с жалобным стоном, дул сильный ветер; низкие серые облака сползали непрерывною грядой с Рябиновых гор. По берегу ходили белые чайки. Когда экипаж подъезжал ближе, они поднимались с жалобным криком и уносились кверху. Вдали от берега сторожились утки целыми стаями. В осенний перелет озеро Черчеж было любимым становищем для уток и гусей, — они здесь отдыхали, кормились и летели дальше.
Между тем
бьет семь часов, и
волна людская опять растет около курзала.