Однажды, когда Егор чистил лошадь, незадолго перед тем укусившую ему плечо, я сказал, что хорошо бы этого
злого зверя продать татарам на живодерню, — Егор выпрямился и, прицеливаясь в голову мне тяжелой скребницей, закричал:
— Мы понимаем тебя! — продолжил он. — У нас тут кроется и любовь, и отвага, и жалость, и сердоболие, а кто не чувствует в себе того, тот пусть идет шататься по диким дебрям и лесам со
злыми зверьми. Ты наш! Мы освобождаем тебя от битвы с твоими кормильцами и даже запрещаем тебе мощным заклятием. Пойдем с нами, но обнажай меч только тогда, когда твою девицу обидит кто словом или делом.
— Мы понимает тебя! — продолжал он. — У нас тут кроется и любовь, и отвага, и жалость, и сердоболие, а кто не чувствует в себе этого, тот пусть идет шататься по диким дебрям и лесам со
злыми зверями. Ты наш! Мы освобождаем и разрешаем тебя от битвы с твоими кормильцами и даже запрещаем тебе мощным заклятием. Пойдем с нами, но обнажай меч только тогда, когда твою девицу обидит кто словом или делом.
Неточные совпадения
Он мог бы чувства обнаружить, // А не щетиниться, как
зверь; // Он должен был обезоружить // Младое сердце. «Но теперь // Уж поздно; время улетело… // К тому ж — он мыслит — в это дело // Вмешался старый дуэлист; // Он
зол, он сплетник, он речист… // Конечно, быть должно презренье // Ценой его забавных слов, // Но шепот, хохотня глупцов…» // И вот общественное мненье! // Пружина чести, наш кумир! // И вот на чем вертится мир!
Страшна и неверна была жизнь тогдашнего человека; опасно было ему выйти за порог дома: его, того гляди, запорет
зверь, зарежет разбойник, отнимет у него все
злой татарин, или пропадет человек без вести, без всяких следов.
— Разве я
зверь, — обидчиво отвечала Татьяна Марковна, — такая же, как эти
злые родители, изверги? Грех, Вера, думать это о бабушке…
Всего боюсь, и света и потемков, // Страшит меня и
зверь и человек, // И леший
злой проказник.
Он находил, что на человеке так же мало лежит ответственности за добро и
зло, как на
звере; что все — дело организации, обстоятельств и вообще устройства нервной системы, от которой больше ждут, нежели она в состоянии дать.