Неточные совпадения
Тихону Павловичу
под конец его речи сделалось чуть не до слёз грустно. Учитель, охваченный припадком кашля, сидел на стуле согнувшись и, низко наклонив вперёд голову, весь дрожал. Одной
рукой он
держался за бок, а другой судорожно махал в воздухе, должно быть, желая остановить расходившегося купца.
Печорин с товарищи являлся также на всех гуляньях.
Держась под руки, они прохаживались между вереницами карет к великому соблазну квартальных. Встретив одного из этих молодых людей, можно было, закрывши глаза, держать пари, что сейчас явятся и остальные. В Москве, где прозвания еще в моде, прозвали их la bande joyeuse [веселая шайка (франц.)].
Неточные совпадения
Испуганный и как во сне, Клим побежал, выскочил за ворота, прислушался; было уже темно и очень тихо, но звука шагов не слыхать. Клим побежал в сторону той улицы, где жил Макаров, и скоро в сумраке,
под липами у церковной ограды, увидал Макарова, — он стоял,
держась одной
рукой за деревянную балясину ограды, а другая
рука его была поднята в уровень головы, и, хотя Клим не видел в ней револьвера, но, поняв, что Макаров сейчас выстрелит, крикнул:
Молодой тонкий послушник, в рясе и остроконечной шапке, стоял
под сводом,
держась одной
рукой за замок запертой двери…
— Ничего стыдного нет.
Рука у него теперь мягкая, словно бархат. И сам он добрее, мягче сделался. Бывало, глаза так и нижут насквозь, а нынче больше все
под лоб зрачки-то закатывать стал. Очень уж, значит, за отечество ему прискорбно! Намеднись мы в клубе были, когда газеты пришли. Бросился, это, Удодов, конверт с «Ведомостей» сорвал:"
Держится! — кричит, —
держится еще батюшка-то наш!"Это он про Севастополь! Ну, да прощайте! Секрет!
Старик вынул из бумажника фотографию. В кресле сидит мужчина средних лет, гладко причесанный, елейного вида, с правильными чертами лица, окаймленного расчесанной волосок к волоску не широкой и не узкой бородой. Левая
рука его покоится на двух книгах, на маленьком столике, правая
держится за шейную часовую цепочку, сбегающую по бархатному жилету
под черным сюртуком.
Матушка и моя старая няня, возвращавшаяся с нами из-за границы, высвободившись из-под вороха шуб и меховых одеял, укутывавших наши ноги от пронзительного ветра, шли в «упокой» пешком, а меня Борис Савельич нес на
руках, покинув предварительно свой кушак и шапку в тарантасе.
Держась за воротник его волчьей шубы, я мечтал, что я сказочный царевич и еду на сказочном же сером волке.