Неточные совпадения
Но жена не слышит, подавленная сном. Не дождавшись её ответа, Тихон Павлович встал, оделся и, сопровождаемый её храпом, вышел из комнаты на крыльцо,
постоял на нём с минуту и отправился
в сад. Уже светало. Восток бледнел, алая полоса зари лежала на краю сизой тучи, неподвижно застывшей на горизонте. Клёны и липы тихонько качали вершинами; роса падала невидимыми глазом каплями; где-то далеко трещал коростель, а за прудом
в роще грустно посвистывал скворец. Свежо… И скворцу, должно быть, холодно…
—
Стой! — сказал Тихон Павлович, вышел из телеги и посмотрел кругом. Шагах
в сорока от него тёмной, угловатой кучей рисовался во мраке ночи хутор; справа, рядом с ним — запруда. Тёмная вода
в ней была неподвижна и страшила этой неподвижностью. Всё кругом было так тихо и жутко. Густо одетые тенью ивы на плотине
стояли прямо, строго и сурово. Где-то падали капли… Вдруг на запруду налетел ветер из
рощи; вода испуганно всколыхнулась, и раздался тихий, жалобный плеск… И деревья, стряхивая сон, тоже зашумели.
Неточные совпадения
Татьяна долго
в келье модной // Как очарована
стоит. // Но поздно. Ветер встал холодный. // Темно
в долине.
Роща спит // Над отуманенной рекою; // Луна сокрылась за горою, // И пилигримке молодой // Пора, давно пора домой. // И Таня, скрыв свое волненье, // Не без того, чтоб не вздохнуть, // Пускается
в обратный путь. // Но прежде просит позволенья // Пустынный замок навещать, // Чтоб книжки здесь одной читать.
— А вот ландыши!
Постойте, я нарву, — говорил он, нагибаясь к траве, — те лучше пахнут: полями,
рощей; природы больше. А сирень все около домов растет, ветки так и лезут
в окно, запах приторный. Вон еще роса на ландышах не высохла.
— Что ты затеваешь? Боже тебя сохрани! Лучше не трогай! Ты станешь доказывать, что это неправда, и, пожалуй, докажешь. Оно и не мудрено,
стоит только справиться, где был Иван Иванович накануне рожденья Марфеньки. Если он был за Волгой, у себя, тогда люди спросят, где же правда!.. с кем она
в роще была? Тебя Крицкая видела на горе одного, а Вера была…
Едва Вера вышла, Райский ускользнул вслед за ней и тихо шел сзади. Она подошла к
роще,
постояла над обрывом, глядя
в темную бездну леса, лежащую у ее ног, потом завернулась
в мантилью и села на свою скамью.
Между
рощей и проезжей дорогой
стояла в стороне, на лугу, уединенная деревянная часовня, почерневшая и полуразвалившаяся, с образом Спасителя, византийской живописи,
в бронзовой оправе. Икона почернела от времени, краски местами облупились; едва можно было рассмотреть черты Христа: только веки были полуоткрыты, и из-под них задумчиво глядели глаза на молящегося, да видны были сложенные
в благословение персты.