Неточные совпадения
Он отошёл прочь, отирая рукавом рубахи в кровь расцарапанное
лицо. Среди двора стоял кузнец, мрачно нахмурив брови. Илья, увидев его, вздрогнул от страха и остановился, уверенный, что сейчас кузнец изобьёт его за сына. Но
тот повёл плечами и сказал...
Старик не согласился с этим. Он ещё много говорил о слепоте людей и о
том, что не могут они правильно судить друг друга, а только божий суд справедлив. Илья слушал его внимательно, но всё угрюмее становилось его
лицо, и глаза всё темнели…
Вскоре все ребятишки тоже собрались в тесную кучку у входа в подвал. Зябко кутаясь в свои одёжки, они сидели на ступенях лестницы и, подавленные жутким любопытством, слушали рассказ Савёлова сына.
Лицо у Пашки осунулось, а его лукавые глаза глядели на всех беспокойно и растерянно. Но он чувствовал себя героем: никогда ещё люди не обращали на него столько внимания, как сегодня. Рассказывая в десятый раз одно и
то же, он говорил как бы нехотя, равнодушно...
Маша, закрыв половину
лица веером карт, должно быть, смеялась, а Яков смотрел в свои карты и нерешительно трогал рукой
то одну,
то другую.
Илья слушал спор, песню, хохот, но всё это падало куда-то мимо него и не будило в нём мысли. Пред ним во
тьме плавало худое, горбоносое
лицо помощника частного пристава, на
лице этом блестели злые глаза и двигались рыжие усы. Он смотрел на это
лицо и всё крепче стискивал зубы. Но песня за стеной росла, певцы воодушевлялись, их голоса звучали смелее и громче, жалобные звуки нашли дорогу в грудь Ильи и коснулись там ледяного кома злобы и обиды.
Лицо Якова напряглось, глаза прищурились, и он сказал
тем пониженным, таинственным голосом, которым всегда говорил о мудрых вещах...
— Пойдём! — согласился Илья и дружески взял Павла за руку.
Тот опять взглянул в
лицо ему, улыбнулся и сказал...
Старик вертелся перед женщиной, щупая глазами
то её
лицо,
то лицо Ильи. Она отстранила его от себя властным движением правой руки, сунула эту руку в карман своего капота и сказала Илье строгим голосом...
— Да-а, повалил! Теперь, слава
те господи, потеплеет! — с удовольствием ответил полицейский.
Лицо у него было большое, красное, бородатое.
У лавки менялы собралась большая толпа, в ней сновали полицейские, озабоченно покрикивая, тут же был и
тот, бородатый, с которым разговаривал Илья. Он стоял у двери, не пуская людей в лавку, смотрел на всех испуганными глазами и всё гладил рукой свою левую щёку, теперь ещё более красную, чем правая. Илья встал на виду у него и прислушивался к говору толпы. Рядом с ним стоял высокий чернобородый купец со строгим
лицом и, нахмурив брови, слушал оживлённый рассказ седенького старичка в лисьей шубе.
Лицо у неё было худое, тёмные пятна вокруг глаз увеличивали их блеск, и было в ней что-то похожее на один из
тех цветков, что растут в глухих углах садов, среди бурьяна.
Они прошли по коридору бань, скрывая свои
лица, как будто от стыда, и скрылись в отдельном номере. Олимпиада тотчас же сбросила платок с головы, и при виде её спокойного, разгоревшегося на морозе
лица Илья сразу ободрился, но в
то же время почувствовал, что ему неприятно видеть её спокойной. А женщина села на диван рядом с ним и, ласково заглянув в
лицо ему, сказала...
Она же за минуту перед
тем, ничего ещё не зная, хотела погубить его и погубила бы, — он видел это по её
лицу…
Автономов говорил и мечтательными глазами смотрел и
лицо Ильи, а Лунёв, слушая его, чувствовал себя неловко. Ему показалось, что околоточный говорит о ловле птиц иносказательно, что он намекает на что-то. Но водянистые глаза Автономова успокоили его; он решил, что околоточный — человек не хитрый, вежливо улыбнулся и промолчал в ответ на слова Кирика.
Тому, очевидно, понравилось скромное молчание и серьёзное
лицо постояльца, он улыбнулся и предложил...
— Как ты с названным братом живёшь? — спросил Илья, когда Яков прокашлялся.
Тот, задыхаясь, поднял своё синее с натуги
лицо и ответил...
Широким жестом руки она повела по магазину и продолжала рассказывать ему о
том, как труд обогащает всех, кроме
того, кто трудится. Сначала она говорила так, как всегда, — сухо, отчётливо, и некрасивое
лицо её было неподвижно, а потом брови у ней дрогнули, нахмурились, ноздри раздулись, и, высоко вскинув голову, она в упор кидала Илье крепкие слова, пропитанные молодой, непоколебимой верой в их правду.
—
Тем хуже… Но это не возражение… — сказала девушка и точно холодной водой плеснула в
лицо Ильи. Он опёрся руками о прилавок, нагнулся, точно хотел перепрыгнуть через него, и, встряхивая курчавой головой, обиженный ею, удивлённый её спокойствием, смотрел на неё несколько секунд молча. Её взгляд и неподвижное, уверенное
лицо сдерживали его гнев, смущали его. Он чувствовал в ней что-то твёрдое, бесстрашное. И слова, нужные для возражения, не шли ему на язык.
На другой день сестра Гаврика опять пришла. Она была такая же, как всегда: в
том же стареньком платье, с
тем же
лицом.
Должно быть, он испытывал большое удовольствие, перечисляя имена угодников и города, —
лицо у него было сладкое, глаза смотрели гордо. Слова своей речи он произносил на
тот певучий лад, которым умелые рассказчики сказывают сказки или жития святых.
— Вы обвиняетесь в
том, — ласковым голосом говорил Громов, но Илья не видел, кому Громов говорит: он смотрел в
лицо Петрухи, подавленный тяжёлым недоумением, не умея примириться с
тем, что Филимонов — судья…
— Господа присяжные! — мягко и внушительно говорил прокурор. — Взгляните на
лицо этого человека, — оно красноречивее показаний свидетелей, безусловно установивших виновность подсудимого… оно не может не убедить вас в
том, что пред вами стоит типичный преступник, враг законопорядка, враг общества…
Его голос покрыл шум разговора. [Гости замолчали] Лунёв сконфузился, чувствуя их взгляды на
лице своём, и тоже исподлобья оглядел их. На него смотрели недоверчиво, видимо, каждый сомневался в
том, что этот широкоплечий, курчавый парень может сказать что-нибудь интересное. Неловкое молчание наступило в комнате.
Это подействовало на всех так, как будто что-то оглушительно треснуло или огонь в комнате погас и всех сразу охватила густая
тьма, — и люди замерли в этой
тьме, кто как стоял. Открытые рты, с кусками пищи в них, были как гнойные раны на испуганных, недоумевающих
лицах этих людей.
Неточные совпадения
Один из них, например, вот этот, что имеет толстое
лицо… не вспомню его фамилии, никак не может обойтись без
того, чтобы, взошедши на кафедру, не сделать гримасу, вот этак (делает гримасу),и потом начнет рукою из-под галстука утюжить свою бороду.
Угрюм-Бурчеев мерным шагом ходил среди всеобщего опустошения, и на губах его играла
та же самая улыбка, которая озарила
лицо его в
ту минуту, когда он, в порыве начальстволюбия, отрубил себе указательный палец правой руки.
И, сказав это, вывел Домашку к толпе. Увидели глуповцы разбитную стрельчиху и животами охнули. Стояла она перед ними,
та же немытая, нечесаная, как прежде была; стояла, и хмельная улыбка бродила по
лицу ее. И стала им эта Домашка так люба, так люба, что и сказать невозможно.
Глупову именно нужен был"сумрак законов",
то есть такие законы, которые, с пользою занимая досуги законодателей, никакого внутреннего касательства до посторонних
лиц иметь не могут.
Необходимо, дабы градоначальник имел наружность благовидную. Чтоб был не тучен и не скареден, рост имел не огромный, но и не слишком малый, сохранял пропорциональность во всех частях тела и
лицом обладал чистым, не обезображенным ни бородавками, ни (от чего боже сохрани!) злокачественными сыпями. Глаза у него должны быть серые, способные по обстоятельствам выражать и милосердие и суровость. Нос надлежащий. Сверх
того, он должен иметь мундир.