Неточные совпадения
От вздохов дяди,
от грустного его
лица у Ильи защемило сердце, он тихо предложил...
Он отошёл прочь, отирая рукавом рубахи в кровь расцарапанное
лицо. Среди двора стоял кузнец, мрачно нахмурив брови. Илья, увидев его, вздрогнул
от страха и остановился, уверенный, что сейчас кузнец изобьёт его за сына. Но тот повёл плечами и сказал...
— Ничего-о! — гладя мальчика по голове, говорил Терентий, скрывая своё
лицо от вопрошающих и пытливых глаз племянника. — Это они так… просто озоруют… Ты потерпи!.. Привыкнешь…
— А? — откликнулся Яков, подняв
от книги бледное
лицо.
Сначала он засмеялся, но, увидав, что
лицо его подруги исказилось
от обиды, а на глазах её блестят слёзы, он замолчал и побледнел.
Илья слушал и пытался представить себе купца Строганого. Ему почему-то стало казаться, что купец этот должен быть похож на дедушку Еремея, — такой же тощий, добрый и приятный. Но когда он пришёл в лавку, там за конторкой стоял высокий мужик с огромным животом. На голове у него не было ни волоса, но
лицо от глаз до шеи заросло густой рыжей бородой. Брови тоже были густые и рыжие, под ними сердито бегали маленькие, зеленоватые глазки.
Снова в лавке стало тихо. Илья вздрогнул
от неприятного ощущения: ему показалось, что по
лицу его что-то ползёт. Он провёл рукой по щеке, отёр слёзы и увидал, что из-за конторки на него смотрит хозяин царапающим взглядом. Тогда он встал и пошёл нетвёрдым шагом к двери, на своё место.
Илья поднялся со стула, обернулся к двери: пред ним стояла высокая, стройная женщина и смотрела в
лицо ему спокойными голубыми глазами. Запах духов струился
от её платья, щёки у неё были свежие, румяные, а на голове возвышалась, увеличивая её рост, причёска из тёмных волос, похожая на корону.
Старик вертелся перед женщиной, щупая глазами то её
лицо, то
лицо Ильи. Она отстранила его
от себя властным движением правой руки, сунула эту руку в карман своего капота и сказала Илье строгим голосом...
Илья засмеялся неприятным смехом. Дядя с удивлением на
лице отодвинулся
от него и спросил...
Прочитав, он почувствовал, что всё внутри его дрожит и сжимается, точно
от холода. Перед ним встало пренебрежительное
лицо любовницы, и в ушах его зазвучали её резкие, обидные слова...
Они прошли по коридору бань, скрывая свои
лица, как будто
от стыда, и скрылись в отдельном номере. Олимпиада тотчас же сбросила платок с головы, и при виде её спокойного, разгоревшегося на морозе
лица Илья сразу ободрился, но в то же время почувствовал, что ему неприятно видеть её спокойной. А женщина села на диван рядом с ним и, ласково заглянув в
лицо ему, сказала...
Женщина смотрела на Илью внушительно и сердито. А он чувствовал, что в нём играет что-то жгучее и приятное. Ему казалось, что Олимпиада боится его; захотелось помучить её, и, глядя в
лицо ей прищуренными глазами, он стал тихонько посмеиваться, не говоря ни слова. Тогда
лицо Олимпиады дрогнуло, побледнело, и она отшатнулась
от него, шёпотом спрашивая...
Её слова всё ближе притягивали Илью; он крепко прижался
лицом к груди женщины, и, хотя ему трудно было дышать, он не мог оторваться
от неё, сознавая, что это — близкий ему человек и нужен для него теперь больше, чем когда-либо.
И она крепко обняла его, заглядывая в
лицо ему помутневшими
от страха глазами.
Илья сначала отталкивал её
от себя, пытаясь поднять с пола, но она крепко вцепилась в него и, положив голову на колени, тёрлась
лицом о его ноги и всё говорила задыхающимся, глухим голосом. Тогда он стал гладить её дрожащей рукой, а потом, приподняв с пола, обнял и положил её голову на плечо себе. Горячая щека женщины плотно коснулась его щеки, и, стоя на коленях пред ним, охваченная его сильной рукой, она всё говорила, опуская голос до шёпота...
Илья повернул к дяде
лицо, потемневшее
от злости, и громко сказал...
Иногда к нему забегал с работы Павел, весь измазанный грязью, салом, в прожжённой блузе, с чёрным
от копоти
лицом.
Лунёв украдкой рассматривал её
лицо, резко отличное
от всех женских
лиц, которые он видел до сей поры, её коричневое платье, очень поношенное, её башмаки с заплатками и жёлтую соломенную шляпу.
Гаврик наморщил нос, дико вытаращил глаза, оттопырил губы, и
от этого
лицо его приняло карикатурно стремительное выражение, очень удачно напоминавшее
лицо его сестры. Потом он с улыбкой объяснил Илье...
Первый раз девушка говорила с ним; он чувствовал
от этого какое-то особенное удовольствие и улыбался. Но она, взглянув на его
лицо, сухо проговорила...
Он не остановился, даже не оглянулся и, повернув в проулок, исчез. Илья медленно прошёл за прилавок, чувствуя, что
от слов товарища его
лицо так горит, как будто он в жарко растопленную печь посмотрел.
Вздрогнув
от его голоса, она подняла голову, и бледное, маленькое
лицо её улыбнулось…
Ситец её платья обрисовывал угловатые плечи, локти, колени,
лицо у неё было страшно
от худобы.
От прилива жгучего раздражения
лицо у него, покраснело, глаза налились кровью; он вскочил со стула в порыве злобы, охваченный желанием кричать, ругаться, бить кулаками о стол и стены.
Илья вспыхнул.
От обиды кровь с такой силой бросилась ему в
лицо, что глазам стало горячо.
— Это… чёрт знает что такое! — возмущённо вскрикнула девушка, отходя
от Маши.
Лицо у неё побледнело, в глазах сверкал ужас, негодование.
Он оттолкнулся
от дерева, — фуражка с головы его упала. Наклоняясь, чтоб поднять её, он не мог отвести глаз с памятника меняле и приёмщику краденого. Ему было душно, нехорошо,
лицо налилось кровью, глаза болели
от напряжения. С большим усилием он оторвал их
от камня, подошёл к самой ограде, схватился руками за прутья и, вздрогнув
от ненависти, плюнул на могилу… Уходя прочь
от неё, он так крепко ударял в землю ногами, точно хотел сделать больно ей!..
Лунёв стиснул его горячую руку и молча уставился в
лицо ему, не зная, что сказать товарищу на прощанье. А сказать что-то такое хотелось, так хотелось, что даже сердце щемило
от этого желания.
Она замолчала, отвернулась
от него, заговорила с братом и скоро ушла, простившись с Ильёй только кивком головы.
Лицо у неё было такое, как раньше, — до истории с Машей, — сухое, гордое. Илья задумался: не обидел ли он её неосторожным словом? Он вспомнил всё, что сказал ей, и не нашёл ничего обидного. Потом задумался над её словами, они занимали его. Какую разницу видит она между торговлей и трудом?
Теперь он отвернулся
от окна и смотрел в
лицо Терентия. Горбун, чмокая губами, долго искал слова, чтобы возразить, и, найдя его, внушительно выговорил...
Справа
от него сидел славный старичок с маленькой седой бородкой, курносый, в очках, а слева — человек лысый, с раздвоенной рыжей бородой и жёлтым неподвижным
лицом.
Павел выпрямился,
лицо его вспыхнуло, и он торопливо начал говорить что-то, но Лунёв, не слушая, отошёл прочь. Так, с усмешкой на
лице, он вышел на улицу, и медленно, вплоть до вечера, как бродячая собака, он шлялся из улицы в улицу до поры, пока не почувствовал, что его тошнит
от голода.
— Берегись! — крикнули ему. Чёрная морда лошади мелькнула у его
лица и обдала его тёплым дыханием… Он прыгнул в сторону, прислушался к ругани извозчика и пошёл прочь
от трактира.
Татьяна Власьевна хлопотала в другой комнате около стола, уставленного бутылками. Алая шёлковая кофточка ярким пятном рисовалась на белых обоях стены, маленькая женщина носилась по комнате подобно бабочке, на
лице у неё сияла гордость домовитой хозяйки, у которой всё идёт прекрасно. Раза два Илья видел, что она ловкими, едва заметными знаками зовёт его к себе, но он не шёл к ней и чувствовал удовольствие
от сознания, что это беспокоит её.
— Час
от часу не легче, — воскликнул Кирик, комически сморщивши
лицо, и уныло покачал головой.