Не единожды, а, может, сто тысяч раз отдавали мы его на пропятие, но все не можем изгнать его из жизни, зане братия его нищая
поет на улицах имя его и напоминает нам о нем…
Неточные совпадения
Лицо ее обращено
на улицу, но взгляд
был так безучастен ко всему, что жило и двигалось за окном, и в то же время
был так сосредоточенно глубок, как будто она смотрела внутрь себя.
Фома не раз видел эту женщину
на улицах; она
была маленькая, он знал, что ее считают одной из красивейших в городе.
Он
был дома: в открытые окна из комнат
на улицу несся его громкий, немного сиплый хохот. Шум пролетки, подъехавшей к дому, заставил Игната выглянуть в окно, и при виде сына он радостно крикнул...
На улице еще
было светло, и
на ветвях лип пред окнами лежал отблеск заката, но комната уже наполнилась сумраком. Огромный маятник каждую секунду выглядывал из-за стекла футляра часов и, тускло блеснув, с глухим, усталым звуком прятался то вправо, то влево. Люба встала и зажгла лампу, висевшую над столом. Лицо девушки
было бледно и сурово.
— Ты погоди! Ты еще послушай дальше-то — хуже
будет! Придумали мы запирать их в дома разные и, чтоб не дорого
было содержать их там, работать заставили их, стареньких да увечных… И милостыню подавать не нужно теперь, и, убравши с
улиц отрепышей разных, не видим мы лютой их скорби и бедности, а потому можем думать, что все люди
на земле сыты, обуты, одеты… Вот они к чему, дома эти разные, для скрытия правды они… для изгнания Христа из жизни нашей! Ясно ли?
Жуткое чувство страха охватило парня; он вздрогнул и быстро оглянулся вокруг.
На улице было пустынно и тихо; темные окна домов тускло смотрели в сумрак ночи, и по стенам, по заборам следом за Фомой двигалась его тень.
Стало тихо. За окном
на крыше дома что-то негромко трещало; шум колес и глухой говор людей несся снизу, с
улицы. Самовар
на столе
пел унылую песню. Щуров пристально смотрел в стакан с чаем, поглаживал бороду, и слышно
было, что в груди у него хрипит…
На улице темнело, а в комнате уже
было совсем темно. Ветер качал липы, сучья их царапались о стены дома, точно холодно им
было и они просились в комнаты…
— Я-то? — Саша подумала и сказала, махнув рукой: — Может, и не жадная — что в том? Я ведь еще не совсем… низкая, не такая, что по
улицам ходят… А обижаться —
на кого? Пускай говорят, что хотят… Люди же скажут, а мне людская святость хорошо известна! Выбрали бы меня в судьи — только мертвого оправдала бы!.. — И, засмеявшись нехорошим смехом, Саша сказала: — Ну,
будет пустяки говорить… садись за стол!..
И затем ему резко бросалось в глаза то, что в комнате Ежова все
были умнее и лучше, чем
на улице и в гостиницах.
Выйдя
на улицу, он почувствовал обиду
на Маякиных; все-таки это
были единственные
на свете люди, близкие ему.
Недавно Фома явился
на улицах города. Он какой-то истертый, измятый и полоумный. Почти всегда
выпивши, он появляется — то мрачный, с нахмуренными бровями и с опущенной
на грудь головой, то улыбающийся жалкой и грустной улыбкой блаженненького. Иногда он буянит, но это редко случается. Живет он у сестры
на дворе, во флигельке.
Однако Тагильский как будто стал трезвее, чем он
был на улице, его кисленький голосок звучал твердо, слова соскакивали с длинного языка легко и ловко, а лицо сияло удовольствием.
Но так как дело
было на улице, а не в квартире, и так как я кричал, бранился и дрался, как пьяный, и так как Бьоринг был в своем мундире, то городовой и взял меня.
Неточные совпадения
Городничий. Ступай
на улицу… или нет, постой! Ступай принеси… Да другие-то где? неужели ты только один? Ведь я приказывал, чтобы и Прохоров
был здесь. Где Прохоров?
Хотя
был всего девятый час в начале, но небо до такой степени закрылось тучами, что
на улицах сделалось совершенно темно.
Наконец он не выдержал. В одну темную ночь, когда не только будочники, но и собаки спали, он вышел, крадучись,
на улицу и во множестве разбросал листочки,
на которых
был написан первый, сочиненный им для Глупова, закон. И хотя он понимал, что этот путь распубликования законов весьма предосудителен, но долго сдерживаемая страсть к законодательству так громко вопияла об удовлетворении, что перед голосом ее умолкли даже доводы благоразумия.
Ранним утром выступил он в поход и дал делу такой вид, как будто совершает простой военный променад. [Промена́д (франц.) — прогулка.] Утро
было ясное, свежее, чуть-чуть морозное (дело происходило в половине сентября). Солнце играло
на касках и ружьях солдат; крыши домов и
улицы были подернуты легким слоем инея; везде топились печи и из окон каждого дома виднелось веселое пламя.
Но солдатики в трубы трубили, песни
пели, носками сапогов играли, пыль столбом
на улицах поднимали и всё проходили, всё проходили.