Неточные совпадения
Баржу раздавило. Игнат с кумом, сидя в трактире,
на берегу, пили водку и
смотрели в окно, как вместе со льдом по реке неслись
обломки «Боярыни».
Фома, стоя
на груде каната,
смотрел через головы рабочих и видел: среди барж, борт о борт с ними, явилась третья, черная, скользкая, опутанная цепями. Всю ее покоробило, она точно вспухла от какой-то страшной болезни и, немощная, неуклюжая, повисла над водой между своих подруг, опираясь
на них. Сломанная мачта печально торчала посреди нее; по палубе текли красноватые струи воды, похожей
на кровь. Всюду
на палубе лежали груды железа, мокрые
обломки дерева.
Яков Тарасович, маленький, сморщенный и костлявый, с черными
обломками зубов во рту, лысый и темный, как будто опаленный жаром жизни, прокоптевший в нем, весь трепетал в пылком возбуждении, осыпая дребезжащими, презрительными словами свою дочь — молодую, рослую и полную. Она
смотрела на него виноватыми глазами, смущенно улыбалась, и в сердце ее росло уважение к живому и стойкому в своих желаниях старику…
Неточные совпадения
В саду дела мои пошли хорошо: я выполол, вырубил косарем бурьян, обложил яму по краям, где земля оползла,
обломками кирпичей, устроил из них широкое сиденье, —
на нем можно было даже лежать. Набрал много цветных стекол и осколков посуды, вмазал их глиной в щели между кирпичами, — когда в яму
смотрело солнце, всё это радужно разгоралось, как в церкви.
И вошел Передонов, подчиняясь ее, словно ворожащим, беззвучным движениям. Но он сейчас же остановился
на песчаной дорожке, где в глаза ему бросились
обломки сухих веток, и
посмотрел на часы.
Выбравшись из толпы, где показалось ему тесно, он дурачился
на просторе и с диким визгом плясал над
обломками от веера. Некому было унять его. Передонов
смотрел на него с ужасом и думал:
Вы —
обломок аристократии, она — красавица из красавиц! вы ведете ее торжественно под руку; она поет в блестящем обществе, вы, с своей стороны, сыплете остроумием, — да все воды сбегутся
смотреть на вас!
Двор был тесный; всюду, наваливаясь друг
на друга, торчали вкривь и вкось ветхие службы,
на дверях висели — как собачьи головы — большие замки; с выгоревшего
на солнце, вымытого дождями дерева десятками мертвых глаз
смотрели сучки. Один угол двора был до крыш завален бочками из-под сахара, из их круглых пастей торчала солома — двор был точно яма, куда сбросили
обломки отжившего, разрушенного.