Неточные совпадения
— Нужда, девка! Нужда — сила, стальной прут в пружину гнет, а
сталь — упориста! Тарас? Поглядим! Человек ценен по сопротивлению своему силе жизни, — ежели не она его, а он ее на свой лад
крутит, — мое ему почтение! Э-эх, стар я! А жизнь-то теперь куда как бойка
стала! Интересу в ней — с каждым годом
все прибавляется, —
все больше смаку в ней! Так бы и жил
все, так бы
все и действовал!..
Ежов задумался, не переставая вертеться и
крутить головой. В задумчивости — только лицо его
становилось неподвижным, —
все морщинки на нем собирались около глаз и окружали их как бы лучами, а глаза от этого уходили глубже под лоб…
Оставив казаков ожидать нас в седловине, мы вместе с Дерсу поднялись на гору. По гипсометрическим измерениям высота ее равна 1160 м. Подъем, сначала пологий, по мере приближения к вершине
становился все круче и круче. Бесспорно, что гора Тудинза является самой высокой в этой местности. Вершина ее представляет собой небольшую площадку, покрытую травой и обставленную по краям низкорослой ольхой и березой.
На 303-й версте общество вышло из вагонов и длинной пестрой вереницей потянулось мимо сторожевой будки, по узкой дорожке, спускающейся в Бешеную балку… Еще издали на разгоряченные лица пахнуло свежестью и запахом осеннего леса… Дорожка,
становясь все круче, исчезала в густых кустах орешника и дикой жимолости, которые сплелись над ней сплошным темным сводом. Под ногами уже шелестели желтые, сухие, скоробившиеся листья. Вдали сквозь пустую сеть чащи алела вечерняя заря.
Неточные совпадения
И окошенные кусты у реки, и сама река, прежде не видная, а теперь блестящая
сталью в своих извивах, и движущийся и поднимающийся народ, и
крутая стена травы недокошенного места луга, и ястреба, вившиеся над оголенным лугом, —
всё это было совершенно ново.
В темно-синем пиджаке, в черных брюках и тупоносых ботинках фигура Дронова приобрела комическую солидность. Но лицо его осунулось, глаза
стали неподвижней, зрачки помутнели, а в белках явились красненькие жилки, точно у человека, который страдает бессонницей. Спрашивал он не так жадно и много, как прежде, говорил меньше, слушал рассеянно и, прижав локти к бокам, сцепив пальцы,
крутил большие, как старик. Смотрел на
все как-то сбоку, часто и устало отдувался, и казалось, что говорит он не о том, что думает.
— Видишь, — сказал Парфений, вставая и потягиваясь, — прыткий какой, тебе
все еще мало Перми-то, не укатали
крутые горы. Что, я разве говорю, что запрещаю? Венчайся себе, пожалуй, противузаконного ничего нет; но лучше бы было семейно да кротко. Пришлите-ка ко мне вашего попа, уломаю его как-нибудь; ну, только одно помните: без документов со стороны невесты и не пробуйте. Так «ни тюрьма, ни ссылка» — ишь какие нынче, подумаешь, люди
стали! Ну, господь с вами, в добрый час, а с княгиней-то вы меня поссорите.
— Беда будет! — говорили старые,
крутя головами. И везде, по
всему широкому подворью есаула,
стали собираться в кучки и слушать истории про чудного колдуна. Но
все почти говорили разно, и наверно никто не мог рассказать про него.
Мне нравились его
крутой лоб, светлые глаза, то сверкавшие шаловливым весельем, то внезапно тускневшие и заволакивавшиеся непонятным мне и загадочным выражением, его широкоплечая фигура с тонким
станом, в узком старом мундирчике, спокойная самоуверенность и чувство какого-то особого превосходства, сквозившее во
всех его приемах.