Неточные совпадения
— Ты — убийца!.. — рыдая, вскричал Званцев. Но в это время раздался звучный плеск воды, точно она ахнула от испуга или удивления. Фома
вздрогнул и замер. Потом взмыл опьяняющий, дикий вой женщин, полные ужаса возгласы мужчин, и все
фигуры на плоту замерли, кто как стоял. Фома, глядя на воду, окаменел, — по воде к нему плыло что-то черное, окружая себя брызгами…
Пароход шипел и
вздрагивал, подваливая бортом к конторке, усеянной ярко одетой толпой народа, и Фоме казалось, что он видит среди разнообразных лиц и
фигур кого-то знакомого, кто как будто все прячется за спины других, но не сводит с него глаз.
Ошеломленный буйным натиском, Фома растерялся, не зная, что сказать старику в ответ на его шумную похвальбу. Он видел, что Тарас, спокойно покуривая свою сигару, смотрит на отца и углы его губ
вздрагивают от улыбки. Лицо у него снисходительно-довольное, и вся
фигура барски гордая. Он как бы забавлялся радостью старика…
Неточные совпадения
Он
вздрагивал при каждом шорохе, при каждой новой жидовской
фигуре, показывавшейся в конце улицы.
Самгин почувствовал, что его
фигура вызывает настороженное молчание или же неприязненные восклицания. Толстый человек с большой головой и лицом в седой щетине оттянул подтяжку брюк и отпустил ее, она так звучно щелкнула, что Самгин
вздрогнул, а человек успокоительно сказал:
Невыспавшиеся девицы стояли рядом, взапуски позевывая и
вздрагивая от свежести утра. Розоватый парок поднимался с реки, и сквозь него, на светлой воде, Клим видел знакомые лица девушек неразличимо похожими; Макаров, в белой рубашке с расстегнутым воротом, с обнаженной шеей и встрепанными волосами, сидел на песке у ног девиц, напоминая надоевшую репродукцию с портрета мальчика-итальянца, премию к «Ниве». Самгин впервые заметил, что широкогрудая
фигура Макарова так же клинообразна, как
фигура бродяги Инокова.
Одной ночью разразилась сильная гроза. Еще с вечера надвинулись со всех сторон тучи, которые зловеще толклись на месте, кружились и сверкали молниями. Когда стемнело, молнии, не переставая, следовали одна за другой, освещая, как днем, и дома, и побледневшую зелень сада, и «старую
фигуру». Обманутые этим светом воробьи проснулись и своим недоумелым чириканьем усиливали нависшую в воздухе тревогу, а стены нашего дома то и дело
вздрагивали от раскатов, причем оконные стекла после ударов тихо и жалобно звенели…
По временам придавленная тяжестью зелень поддавалась, трещала какая-нибудь ветка, и верхушка «
фигуры», как живая,
вздрагивала и опускалась книзу.