— Надобно расширить круг внимания к жизни, — докторально посоветовал Клим Иванович. — Вы, жители многочисленных губерний, уездов, промысловых сел, вы — настоящая Русь… подлинные хозяева ее, вы — сила, вас миллионы. Не миллионеры, не чиновники, а именно вы должны бы править страной, вы, демократия… Вы должны
посылать в Думу не Ногайцевых, вам самим надобно идти в нее.
Неточные совпадения
Скотинин. Я никуда не
шел, а брожу, задумавшись. У меня такой обычай, как что заберу
в голову, то из нее гвоздем не выколотишь. У меня, слышь ты, что вошло
в ум, тут и засело. О том вся и
дума, то только и вижу во сне, как наяву, а наяву, как во сне.
Поклонник
славы и свободы, //
В волненье бурных
дум своих, // Владимир и писал бы оды, // Да Ольга не читала их. // Случалось ли поэтам слезным // Читать
в глаза своим любезным // Свои творенья? Говорят, // Что
в мире выше нет наград. // И впрямь, блажен любовник скромный, // Читающий мечты свои // Предмету песен и любви, // Красавице приятно-томной! // Блажен… хоть, может быть, она // Совсем иным развлечена.
Вот, окружен своей дубравой, // Петровский замок. Мрачно он // Недавнею гордится
славой. // Напрасно ждал Наполеон, // Последним счастьем упоенный, // Москвы коленопреклоненной // С ключами старого Кремля; // Нет, не
пошла Москва моя // К нему с повинной головою. // Не праздник, не приемный дар, // Она готовила пожар // Нетерпеливому герою. // Отселе,
в думу погружен, // Глядел на грозный пламень он.
Заметив, что Владимир скрылся, // Онегин, скукой вновь гоним, // Близ Ольги
в думу погрузился, // Довольный мщением своим. // За ним и Оленька зевала, // Глазами Ленского искала, // И бесконечный котильон // Ее томил, как тяжкий сон. // Но кончен он.
Идут за ужин. // Постели стелют; для гостей // Ночлег отводят от сеней // До самой девичьи. Всем нужен // Покойный сон. Онегин мой // Один уехал спать домой.
Он
пошел впереди Самгина, бесцеремонно расталкивая людей, но на крыльце их остановил офицер и, заявив, что он начальник караула, охраняющего
Думу, не пустил их во дворец. Но они все-таки остались у входа
в вестибюль, за колоннами, отсюда, с высоты, было очень удобно наблюдать революцию. Рядом с ними оказался высокий старик.