Неточные совпадения
— А там пущай идет, куда
путь лежит… Вишь, что забрал
в голову: возьми его
в работники!
Дело
в том, что с минуты на минуту ждали возвращения Петра и Василия, которые обещали прийти на побывку за две недели до Святой: оставалась между тем одна неделя, а они все еще не являлись. Такое промедление было тем более неуместно с их стороны, что
путь через Оку становился день ото дня опаснее. Уже поверхность ее затоплялась водою, частию выступавшею из-под льда, частию приносимою потоками, которые с ревом и грохотом низвергались с нагорного берега.
На третьи сутки после их прихода,
в самую полночь, послышался неожиданно страшный треск, сопровождаемый ударами, как будто тысячи исполинских молотов заколотили разом
в берега и ледяную поверхность реки; треск этот, весьма похожий на то, как будто разрушилось вдруг несколько сотен изб, мгновенно сменился глухим, постепенно возвышающимся гулом, который заходил посреди ночи, подобно освирепелому ветру, ломающему на
пути своем столетние дубы, срывающему кровли.
Все возвещало весну: и темно-лазоревый цвет неба, и песни птиц, и запах почек, и мягкая, проникающая теплота воздуха, даже огромные глыбы льда, которые попадались на
пути Глеба и которых занесло
в луга половодье.
Льдины эти, пронизанные насквозь лучами, лежали уже рыхлыми, изнемогающими массами; поминутно слышалось, как верхние края их обрывались наземь и рассыпались тотчас же
в миллионы звонких сверкающих игл; еще два-три таких дня, и страшные икры, повергавшие так недавно на
пути своем столетние дубы, превратятся
в лужицы, по которым смело и бойко побежит мелкий куличок-свистунчик.
Но Глеб не прерывал беседы и продолжал закидывать соседа теми замысловатыми, двусмысленными речами, которые употребляются обыкновенно
в случаях сватовства; видно было, однако ж, что ему не по нутру приходилось добираться до цели окольными
путями.
Глеб уже не принимался
в этот день за начатую работу. Проводив старика соседа до половины дороги к озеру (дальше Глеб не пошел, да и дедушке Кондратию этого не хотелось), Глеб подобрал на обратном
пути топор и связки лозняка и вернулся домой еще сумрачнее, еще задумчивее обыкновенного.
Гришка сопровождал его. (Глеба не было
в эту минуту дома. Отпустив работника, он тотчас же ушел
в Сосновку.) Во все продолжение
пути от ворот до лодок Захар не переставал свистать и вообще казался
в самом приятном, певучем расположении духа.
— Так вот ты какими делами промышляешь! — вскричал старик задыхающимся голосом. — Мало того, парня погубил, совратил его с
пути, научил пьянствовать, втравил
в распутство всякое, теперь польстился на жену его! Хочешь посрамить всю семью мою! Всех нас, как злодей, опутать хочешь!.. Вон из моего дому, тварь ты этакая! Вон! Чтобы духу твоего здесь не было! Вон! — промолвил старик, замахиваясь кулаком.
— Глеб Савиныч! — подхватил отец Дуни. — Един бог властен
в нашей жизни! Сегодня живы — завтра нет нас… наш
путь к земле близок; скоро, может, покинешь ты нас… ослободи душу свою от тяжкого помышления! Наказал ты их довольно при жизни… Спаситель прощал
в смертный час врагам своим… благослови ты их!..
Письмо поступило к нему за пазуху; но это ничего еще не значило: письмо могло бы пролежать целые годы
в Сосновке, если бы сыну родственника не встретилась необходимость побывать
в Комареве и если б дом Анны не был на
пути.
Благодаря силе, сноровке молодцов, а также хорошему устройству посудинки им не предстояло большой опасности; но все-таки не мешало держать ухо востро. Брызги воды и пены ослепляли их поминутно и часто мешали действовать веслами. Но, несмотря на темноту, несмотря на суровые порывы ветра, которые кидали челнок из стороны
в сторону, они не могли сбиться с
пути. Костер служил им надежным маяком. Захар, сидевший на руле и управлявший посудиной, не отрывал глаз от огня, который заметно уже приближался.
Вечером того же дня, отслужив панихиду, они покинули Болотово. Возвращались они тем же
путем, каким ехал ночью старик. Очутившись против Комарева, которое с высокого берега виднелось как на ладони, отец и дочь свернули влево. Им следовало зайти к тетушке Анне и взять ребенка, после чего Дуня должна была уйти с отцом
в Сосновку и поселиться у его хозяина.
Жаркий луч солнца, скользнув между листами яблони и захватив на
пути своем верхушку шалаша, падал на руки Дуни, разливая прозрачный, желтоватый полусвет на свежее, еще прекрасное лицо ее.
В двух шагах от Дуни и дедушки Кондратия резвился мальчик лет одиннадцати с белокурыми вьющимися волосами, свежими глазами и лицом таким же кругленьким и румяным, как яблоки, которые над ними висели.
Мы тронулись
в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
Неточные совпадения
Одни судили так: // Господь по небу шествует, // И ангелы его // Метут метлою огненной // Перед стопами Божьими //
В небесном поле
путь;
Кто видывал, как слушает // Своих захожих странников // Крестьянская семья, // Поймет, что ни работою // Ни вечною заботою, // Ни игом рабства долгого, // Ни кабаком самим // Еще народу русскому // Пределы не поставлены: // Пред ним широкий
путь. // Когда изменят пахарю // Поля старозапашные, // Клочки
в лесных окраинах // Он пробует пахать. // Работы тут достаточно. // Зато полоски новые // Дают без удобрения // Обильный урожай. // Такая почва добрая — // Душа народа русского… // О сеятель! приди!..
Крестьяне наши трезвые, // Поглядывая, слушая, // Идут своим
путем. // Средь самой средь дороженьки // Какой-то парень тихонький // Большую яму выкопал. // «Что делаешь ты тут?» // — А хороню я матушку! — // «Дурак! какая матушка! // Гляди: поддевку новую // Ты
в землю закопал! // Иди скорей да хрюкалом //
В канаву ляг, воды испей! // Авось, соскочит дурь!»
Сжалился Бог и к спасению // Схимнику
путь указал: // Старцу
в молитвенном бдении // Некий угодник предстал,
Таким
путем вся вотчина //
В пять лет Ермилу Гирина // Узнала хорошо, // А тут его и выгнали…