«Что это, прости господи! — ни себе, ни людям!» — думал Глеб, который никак не мог взять в толк причины отказов старика; он не понимал ее точно так же, как не понимал, чтобы
смерть жены могла заставить дедушку Кондратия наложить на себя обещание вечного поста.
Вскоре после
смерти жены он было попросился туда, но образ его жизни, нравы и его затеи так были известны в обществе, что ему, в ответ на просьбу, коротко отвечено было: «Незачем». Он пожевал губами, похандрил, потом сделал какое-то громадное, дорогое сумасбродство и успокоился. После того, уже промотавшись окончательно, он в Париж не порывался.
Неточные совпадения
Он не считал себя премудрым, но не мог не знать, что он был умнее
жены и Агафьи Михайловны, и не мог не знать того, что, когда он думал о
смерти, он думал всеми силами души.
Рана Вронского была опасна, хотя она и миновала сердце. И несколько дней он находился между жизнью и
смертью. Когда в первый раз он был в состоянии говорить, одна Варя,
жена брата, была в его комнате.
Алексей Александрович решил, что поедет в Петербург и увидит
жену. Если ее болезнь есть обман, то он промолчит и уедет. Если она действительно больна при
смерти и желает его видеть пред
смертью, то он простит ее, если застанет в живых, и отдаст последний долг, если приедет слишком поздно.
Он у постели больной
жены в первый раз в жизни отдался тому чувству умиленного сострадания, которое в нем вызывали страдания других людей и которого он прежде стыдился, как вредной слабости; и жалость к ней, и раскаяние в том, что он желал ее
смерти, и, главное, самая радость прощения сделали то, что он вдруг почувствовал не только утоление своих страданий, но и душевное спокойствие, которого он никогда прежде не испытывал.
Чувство это теперь было еще сильнее, чем прежде; еще менее, чем прежде, он чувствовал себя способным понять смысл
смерти, и еще ужаснее представлялась ему ее неизбежность; но теперь, благодаря близости
жены, чувство это не приводило его в отчаяние: он, несмотря на
смерть, чувствовал необходимость жить и любить.