— Я? — Щеки его
вспыхнули румянцем, и, смущенно улыбаясь, он сказал: — Да-а, черт… Надо Павлу сказать. Я сейчас пошлю к нему! Вы идите, — ничего! Ведь бить не будут?
Валек, вообще очень солидный и внушавший мне уважение своими манерами взрослого человека, принимал эти приношения просто и по большей части откладывал куда-нибудь, приберегая для сестры, но Маруся всякий раз всплескивала ручонками, и глаза ее загорались огоньком восторга; бледное лицо девочки
вспыхивало румянцем, она смеялась, и этот смех нашей маленькой приятельницы отдавался в наших сердцах, вознаграждая за конфеты, которые мы жертвовали в ее пользу.
— Я, ей-богу, не виновата, ваше сиятельство, — залепетала она,
вспыхнув румянцем от обиды. — Он пришел и сказал…
— Моё почтение! — неестественно громко вскричал поп, вскакивая на ноги; бледное, усталое лицо Горюшиной
вспыхнуло румянцем, она села прямо и молча, не взглянув в глаза гостя, протянула ему руку, а попадья, опустив газету на колени, не своим голосом спросила:
Неточные совпадения
Буянов, братец мой задорный, // К герою нашему подвел // Татьяну с Ольгою; проворно // Онегин с Ольгою пошел; // Ведет ее, скользя небрежно, // И, наклонясь, ей шепчет нежно // Какой-то пошлый мадригал // И руку жмет — и запылал // В ее лице самолюбивом //
Румянец ярче. Ленский мой // Всё видел:
вспыхнул, сам не свой; // В негодовании ревнивом // Поэт конца мазурки ждет // И в котильон ее зовет.
Говорил он долго и не совсем ясно понимая, что говорит. По глазам Лидии Клим видел, что она слушает его доверчиво и внимательно. Она даже, как бы невольно, кивала головой, на щеках ее
вспыхивал и гас
румянец, иногда она виновато опускала глаза, и все это усиливало его смелость.
— Оставь ты ее, ради Христа, — вступилась Марья Степановна за свою любимицу, которая до ушей
вспыхнула самым ярким
румянцем.
Незнаемых тобой, — одно желанье, // Отрадное для молодого сердца, // А вместе все, в один венок душистый // Сплетясь пестро, сливая ароматы // В одну струю, — зажгут все чувства разом, // И
вспыхнет кровь, и очи загорятся, // Окрасится лицо живым
румянцем // Играющим, — и заколышет грудь // Желанная тобой любовь девичья.
Такие откровенные разговоры заставляли Серафиму
вспыхивать ярким
румянцем, хотя она и сама была уверена, что родится именно мальчик.