— Вы видите, господа, что он действительно ненормален и опека необходима! Это началось с ним тотчас после смерти отца, которого он страстно любил, спросите слуг — они все знают о его болезни. Они
молчали до последнего времени — это добрые люди, им дорога честь дома, где многие из них живут с детства. Я тоже скрывала несчастие — ведь нельзя гордиться тем, что брат безумен…
Напрасно говорю я себе, что я не мог ожидать такой мгновенной развязки, что она меня самого поразила своей внезапностью, что я не подозревал, какое существо была Вера. Она, точно, умела
молчать до последней минуты. Мне следовало бежать, как только я почувствовал, что люблю ее, люблю замужнюю женщину; но я остался — и вдребезги разбилось прекрасное создание, и с немым отчаянием гляжу я на дело рук своих.
Неточные совпадения
— Я считаю долгом объясниться с вами откровенно, Лука Назарыч, — ответил Мухин. —
До сих пор мне приходилось
молчать или исполнять чужие приказания… Я не маленький и хорошо понимаю, что говорю с вами в
последний раз, поэтому и скажу все, что лежит на душе.
Дни проходили за днями; мою комнату продолжали не топить, а он все думал. Я достиг в это время
до последней степени прострации; я никому не жаловался, но глаза мои сами собой плакали. Будь в моем положении
последняя собака — и та способна была бы возбудить сожаление… Но он
молчал!!
— Друзья! — сказал Рославлев, — чего хотите вы? Покориться ли злодеям нашим, или биться с ними
до последней капли крови?.. Ну, что ж вы
молчите?
Сын слушал и
молчал, видя, что эти жалобы, утешая отца, раздувают, увеличивают его
до размеров колокольни, — утром солнце видит её раньше, чем ему станут заметны дома людей, и с
последней с нею прощается, уходя в ночь. Но из этих жалоб Яков извлекал для себя поучительный вывод: жить так, как жил отец, — бессмысленно.
Но сам Николай Фермор
молчал и спокойно смотрел на все, что с ним делали. Все это как будто не имело для него никакого значения. Мандт, так и Мандт, — ему все равно, при чьем содействии утеривать
последнее доверие к людям. Он точно как изжил всю свою энергию и чувствительность в своем утреннем разговоре с государем, и что теперь за этим дальше следует — ему
до этого уже не было никакого дела.