Я ушел под впечатлением его громкого свиста, выражавшего окончательное исчезновение неврастении. Моей
целью было увидеть Дэзи, не откладывая это на завтра, но, сознаюсь, я пошел теперь только потому, что не хотел и не мог, после утренней картины в портовой гостинице, внимать болтовне Кука.
Неточные совпадения
Между тем профиль замечателен потому, что он
есть основа силуэта — одного из наиболее резких графических решений
целого.
— Оно приобретено Гезом от частного лица. Но не могу вам точно сказать, от кого и за какую сумму. Красивое судно, согласен. Теперь оно отчасти приспособлено для грузовых
целей, но его тип — парусный особняк. Оно очень быстроходно, и, отправляясь завтра, вы, как любитель, испытаете удовольствие скользить как бы на огромном коньке, если
будет хороший ветер. — Браун взглянул на барометр. — Должен
быть ветер.
На мою хитрость,
цель которой
была заставить Синкрайта разговориться, штурман ответил уклончиво, так что, оставив эту тему, я занялся книгами. За моим плечом Синкрайт восклицал: «Смотрите, совсем новая книга, и уже листы разрезаны!» — или: «Впору университету такая библиотека». Вместе с тем завел он разговор обо мне, но я, сообразив, что люди этого сорта каждое излишне сказанное слово обращают для своих
целей, ограничился внешним положением дела, пожаловавшись, для разнообразия, на переутомление.
Я должен
был также сочинить
цель, с какой пустился в этот рейс, чтобы
быть правдивым для наступившего положения.
У меня
была цель: отдать десять-двадцать фунтов, но так, чтобы это считалось выигрышем.
Блеск глаз, лукавая таинственность полумасок, отряды матросов, прокладывающих дорогу взмахами бутылок, ловя кого-то в толпе с хохотом и визгом; пьяные ораторы на тумбах, которых никто не слушал или сталкивал невзначай локтем; звон колокольчиков, кавалькады принцесс и гризеток, восседающих на атласных попонах породистых скакунов; скопления у дверей, где в тумане мелькали бешеные лица и сжатые кулаки; пьяные врастяжку на мостовой; трусливо пробирающиеся домой кошки; нежные голоса и хриплые возгласы; песни и струны; звук
поцелуя и хоры криков вдали — таково
было настроение Гель-Гью этого вечера.
Это
были удачливые и сильные люди, с тем выгодным для них знанием жизни, которое одно, само по себе употребленное для обогащения, верно приводит к
цели.
Приемы и обстоятельства этой борьбы привели к попыткам разбить ночью статую, но подкупленные для этой
цели люди
были схвачены группой случайных прохожих, заподозривших неладное в их поведении.
Затем, хотя ему
было запрещено пользоваться судном для своих
целей, Гез открыто заявил право собственности и отвел «Бегущую» в другой порт. Обстоятельства дела не позволяли обратиться к суду. В то время Сениэль надеялся, что получит значительную сумму по ликвидации одного чужого предприятия, бывшего с ним в деловых отношениях, но получение денег задержалось, и он не мог купить у Геза свой собственный корабль, как хотел. Он думал, что Гез желает денег.
— Он запер дверь. Произошла сцена, которую я постараюсь забыть. Я не испугалась, но
была так зла, что сама могла бы убить его, если бы у меня
было оружие. Он обхватил меня и, кажется, пытался
поцеловать. Когда я вырвалась и подбежала к окну, я увидела, как могу избавиться от него. Под окном проходила лестница, и я спрыгнула на площадку. Как хорошо, что вы тоже пришли туда!
— Как все распалось, — сказал я. — Вы напрасно провели столько дней в пути. Достигнуть
цели и отказаться от нее — не всякая женщина могла бы поступить так. Прощайте, Биче! Я
буду говорить с вами еще долго после того, как вы уйдете.
— Уйдем отсюда, — сказала Дэзи, когда я взял ее руку и, не выпуская, повел на пересекающий переулок бульвар. — Гарвей, милый мой, сердце мое, я исправлюсь, я
буду сдержанной, но только теперь надо четыре стены. Я не могу ни
поцеловать вас, ни пройтись колесом. Собака… ты тут. Ее зовут Хлопс. А надо бы назвать Гавс. Гарвей!
Для Дэзи, всегда полной своим внутренним миром и очень застенчивой, несмотря на ее внешнюю смелость,
было мучением высиживать в обществе
целые часы или принимать, поэтому она скоро устала от таких центров кипучей общественности, как Париж, Лондон, Милан, Рим, и часто жаловалась на потерянное, по ее выражению, время.
Неточные совпадения
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к тебе в дом
целый полк на постой. А если что, велит запереть двери. «Я тебя, — говорит, — не
буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а вот ты у меня, любезный,
поешь селедки!»
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То
есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не
будет есть, а он
целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Он больше виноват: говядину мне подает такую твердую, как бревно; а суп — он черт знает чего плеснул туда, я должен
был выбросить его за окно. Он меня морил голодом по
целым дням… Чай такой странный: воняет рыбой, а не чаем. За что ж я… Вот новость!
Черт побери,
есть так хочется, и в животе трескотня такая, как будто бы
целый полк затрубил в трубы.
Анна Андреевна. Ну вот, уж
целый час дожидаемся, а все ты с своим глупым жеманством: совершенно оделась, нет, еще нужно копаться…
Было бы не слушать ее вовсе. Экая досада! как нарочно, ни души! как будто бы вымерло все.