— Тоббоган просил вам передать, — сказала Дэзи, тотчас же вперяя в меня одинокий голубой глаз, — что он
постоит на вахте сколько нужно, если вам некогда. — Затем она просияла и улыбнулась.
Неточные совпадения
На этом разговор кончился, и все разошлись. Я долго не мог заснуть: лежа в кубрике, прислушиваясь к плеску воды и храпу матросов, я уснул около четырех, когда
вахта сменилась. В это утро все проспали несколько дольше, чем всегда. День прошел без происшествий, которые
стоило бы отметить в их полном развитии. Мы шли при отличном ветре, так что Больт сказал мне...
— Ради бога, не рассердитесь, не растолкуйте превратно моих слов, — сказал он вежливо, но просто. — Мне так было тяжело и прискорбно, что вы придали недавно какой-то нехороший смысл… Впрочем, может быть, я сам в этом виноват, я не спорю, но я, право, не могу видеть, как вы мучитесь. Ради бога, не отказывайтесь от моей услуги. Я до утра
стою на вахте. Моя каюта остается совершенно свободной. Не побрезгуйте, прошу вас. Там чистое белье… все, что угодно. Я пришлю горничную… Позвольте мне помочь вам.
Кроме обычной службы, вахт и занятий по расписанию, я буду просить вас каждого, кто
стоит на вахте с 4 до 8 утра, делать астрономические наблюдения и к полудню вычислить широту и долготу помимо штурмана…
Володя двинулся на сходню и вошел на корвет, разыскивая глазами вахтенного [Вахтенный офицер — дежурный, отвечающий за все во время своей вахты. Он называется еще вахтенным начальником. Вахтенные офицеры чередуются между собой и
стоят на вахте в море по четыре часа; их бывает 4 и 5.] офицера.
Неточные совпадения
«Опять кто-то бананы поел! — воскликнул он в негодовании, — верно, Зеленый, он сегодня ночью
на вахте стоял».
«Завтра
на вахту рано вставать, — говорит он, вздыхая, — подложи еще подушку, повыше, да
постой, не уходи, я, может быть, что-нибудь вздумаю!» Вот к нему-то я и обратился с просьбою, нельзя ли мне отпускать по кружке пресной воды
на умыванье, потому-де, что мыло не распускается в морской воде, что я не моряк, к морскому образу жизни не привык, и, следовательно,
на меня, казалось бы, строгость эта распространяться не должна.
К концу
вахты, после того как он вовремя убрал брамсели вследствие засвежевшего ветра, за что получил одобрение капитана, Ашанин уже несколько свыкся с новым своим положением и волновался менее. Когда в полночь его сменил начальник первой
вахты и, взглянув
на паруса, нашел, что они
стоят превосходно, Володя был очень польщен и спустился в свою каюту, как бы нравственно возмужавший от сознания новых своих обязанностей.
А
на другой день, когда корвет уже был далеко от С.-Франциско, Ашанин первый раз вступил
на офицерскую
вахту с 8 до 12 ночи и, гордый новой и ответственной обязанностью, зорко и внимательно посматривал и
на горизонт, и
на паруса и все представлял себе опасности: то ему казалось, что брам-стеньги гнутся и надо убрать брамсели, то ему мерещились в темноте ночи впереди огоньки встречного судна, то казалось, что
на горизонте чернеет шквалистое облачко, — и он нервно и слишком громко командовал: «
на марс-фалах
стоять!» или «вперед смотреть!», посылал за капитаном и смущался, что напрасно его беспокоил.
Хотя
на баке еще сильно «поддавало» [Когда с носа
на судно вкатывается гребень волны.] и нос корвета то стремительно опускался, то вскакивал наверх, тем не менее Ашанин чувствовал себя отлично и окончательно успокоился. Бодрый и веселый,
стоял он
на вахте и словно бы гордился, что его нисколько не укачивает, как и старого боцмана Федотова и других матросов, бывших
на баке.