Неточные совпадения
Например, когда мать Сережи упрашивала его отца сменить старосту Мироныча в селе, принадлежащем их тетушке, за то, что он обременяет крестьян, и, между прочим, одного больного старика, и когда отец говорил ей, что этого нельзя сделать, потому что Мироныч — родня Михайлушке, а Михайлушка в большой силе у тетушки, то Сережа никак не мог сообразить этого и задавал себе
вопросы: «За что страдает больной старичок, что такое злой Мироныч, какая это сила Михайлушка и
бабушка?
Узнав об этом, она приняла выговаривать мужу за то, что он солгал, так что он принужден был ответить ей: «Совестно было сказать, что ты не хочешь быть их барыней и не хочешь их видеть; в чем же они перед тобой виноваты?» Потом на
вопрос сына, отчего она не вышла к крестьянам, мать отвечала, что от этого
бабушке и тетушке было бы грустно.
Вера была тоже не весела. Она закутана была в большой платок и на
вопрос бабушки, что с ней, отвечала, что у ней был ночью озноб.
Он успокаивал меня как умел, этот глухо кашляющий и поминутно хватающийся за грудь больной мальчик. Он забывал свои страданья, стараясь умиротворить злое сердечко большой девочки. А между тем предсмертные тени уже ложились вокруг его глаз, ставших больше и глубже, благодаря худобе и бледности истощенного личика. Он раздавал свои платья и воротнички прислуге и на
вопрос бабушки: зачем он это делает? — заявил убежденно:
Полина, с другой стороны, обязана была отвечать на поминутные и бесчисленные
вопросы бабушки, вроде того: «Кто это прошел? какая это проехала? велик ли город? велик ли сад?
Неточные совпадения
Я решительно не помню, каким образом вошла мне в голову такая странная для ребенка мысль, но помню, что она мне очень нравилась и что на все
вопросы об этом предмете я отвечал, что непременно поднесу
бабушке подарок, но никому не скажу, в чем он будет состоять.
«Ребячливо думаю я, — предостерег он сам себя. — Книжно», — поправился он и затем подумал, что, прожив уже двадцать пять лет, он никогда не испытывал нужды решить
вопрос: есть бог или — нет? И
бабушка и поп в гимназии, изображая бога законодателем морали, низвели его на степень скучного подобия самих себя. А бог должен быть или непонятен и страшен, или так прекрасен, чтоб можно было внеразумно восхищаться им.
«Где она теперь, что делает одна? Отчего она не поехала с
бабушкой и отчего
бабушка даже не позвала ее?» — задавал он себе
вопросы.
— Нет, не хочу. А
бабушка, Марфенька: вы любите их? — задумчиво перешел он к новому
вопросу.
— Ничего, ничего,
бабушка! — говорила она, заминая
вопрос Татьяны Марковны о том, «что она там шепчет Титу Никонычу?». Но не замяла.