Неточные совпадения
Чутье настоящей минуты и на этот раз не обмануло автора. Сознавши, что прежние герои уже сделали свое дело и не могут возбуждать прежней симпатии в лучшей части нашего общества, он решился оставить их и, уловивши в нескольких отрывочных проявлениях
веяние новых требований жизни, попробовал стать на дорогу, по которой совершается передовое движение настоящего времени…
Возвратиться опять к несчастным котятам и мухам, подавать нищим деньги, не ею выработанные и бог знает как и почему ей доставшиеся, радоваться успехам в художестве Шубина, трактовать о Шеллинге с Берсеневым, читать матери «Московские ведомости» да видеть, как на общественной арене подвизаются правила в виде разных Курнатовских, — и нигде не видеть настоящего дела, даже не слышать
веяния новой жизни… и понемногу, медленно и томительно вянуть, хиреть, замирать…
Я сообщал о нашем возвращении, о признаках
новых веяний, толки о конституции, которыми ознаменованы были первые месяцы царствования Александра III…
Но при этом я не мог не видеть и всей чудовищной уродливости моего собственного положения: отчаянно стараясь стать выше времени (как будто это возможно!), недоверчиво встречая всякое
новое веяние, я обрекал себя на мертвую неподвижность; мне грозила опасность обратиться в совершенно «обессмысленную щепку» когда-то «победоносного корабля».
Неточные совпадения
Привалов с глубоким интересом всматривался в этот
новый для него тип, который создался и вырос на наших глазах, вместе с
новыми требованиями, запросами и
веяниями новой жизни.
В отличие от святого Серафима, в котором действительно были белые лучи, в старце Амвросии было что-то унылое, в нем не было
веяния нового духа.
Монашество святого Серафима представлялось
новым белым монашеством, в нем видели
веяние Духа Святого.
То, что происходило во мне в предшествующие годы, соединение
веяния Духа с
веянием Диониса, соответствовало многому из того, что я нашел в
новой для меня петербургской атмосфере, но были и различия, которые потом усилились.
Этот маленький эпизод доставил мне минуту иронического торжества, восстановив воспоминание о вере отца и легкомысленном отрицании капитана. Но все же основы моего мировоззрения вздрагивали. И не столько от прямой полемики, сколько под косвенным влиянием какого-то особенного
веяния от
нового миросозерцания.