Неточные совпадения
В этой надежде и в сознании
того, что наше собственное мнение о
смысле и характере произведений Островского высказано уже довольно определенно, мы и сочли за лучшее оставить разбор «Грозы».
В самом деле, на критика «Грозы» в «Нашем времени» поднялись все — и литераторы и публика, и, конечно, не за
то, что он вздумал показать недостаток уважения к Островскому, а за
то, что в своей критике он выразил неуважение к здравому
смыслу и доброй воле русской публики.
Конечно нет, потому что красота заключается не в отдельных чертах и линиях, а в общем выражении лица, в
том жизненном
смысле, который в нем проявляется.
И если вы хотите живым образом действовать на меня, хотите заставить меня полюбить красоту, —
то умейте уловить в ней этот общий
смысл, это веяние жизни, умейте указать и растолковать его мне: тогда только вы достигнете вашей цели.
И мы всегда были
того мнения, что только фактическая, реальная критика и может иметь какой-нибудь
смысл для читателя.
Напротив,
то, что каждому читателю должно показаться нарушением естественного порядка вещей и оскорблением простого здравого
смысла, могу я считать не требующим от меня опровержений, предполагая, что эти опровержения сами собою явятся в уме читателя, при одном моем указании на факт.
Зато — кто хотел беспристрастно доискаться коренного их
смысла,
тот всегда мог найти, что дело в них представляется не с поверхности, а с самого корня.
С нашей точки зрения, эти лица столько же необходимы для пьесы, как и главные: они показывают нам
ту обстановку, в которой совершается действие, рисуют положение, которым определяется
смысл деятельности главных персонажей пьесы.
Может быть, нам скажут, что все-таки автор виноват, если его так легко не понять; но мы заметим на это, что автор пишет для публики, а публика, если и не сразу овладевает вполне сущностью его пьес,
то и не искажает их
смысла.
Без сомнения, могильщики в «Гамлете» более кстати и ближе связаны с ходом действия, нежели, например, полусумасшедшая барыня в «Грозе»; но мы ведь не
то толкуем, что наш автор — Шекспир, а только
то, что его посторонние лица имеют резон своего появления и оказываются даже необходимыми для полноты пьесы, рассматриваемой как она есть, а не в
смысле абсолютного совершенства.
Чем менее чувствуют они действительной силы, чем сильнее поражает их влияние свободного, здравого
смысла, доказывающее им, что они лишены всякой разумной опоры,
тем наглее и безумнее отражают они всякие требования разума, ставя себя и свой произвол на их место.
Ему кажется, что если он признает над собою законы здравого
смысла, общего всем людям,
то его важность сильно пострадает от этого.
Из этого следует, что, во-первых, ругательство и все бешенство его, хотя и неприятны, но не особенно страшны, и кто, убоявшись их, отступился бы от денег и подумал, что их уж и получить нельзя,
тот поступил бы очень глупо; во-вторых, что напрасно было бы надеяться на исправление Дикого посредством каких-нибудь вразумлений, привычка дурить уж в нем так сильна, что он подчиняется ей даже вопреки голосу собственного здравого
смысла.
Между нею и между своей женой Тихон представляет один из множества
тех жалких типов, которые обыкновенно называются безвредными, хотя они в общем-то
смысле столь же вредны, как и сами самодуры, потому что служат их верными помощниками.
Хорошо еще и
то, если, делая их, приходят к
тому, что представляется натурою и здравым
смыслом, и не падают под гнетом условных наставлений искусственной морали.
Но в «темном царстве» здравый
смысл ничего не значит: с «преступницею» приняли меры, совершенно ему противные, но обычные в
том быту: муж, по повелению матери, побил маненько свою жену, свекровь заперла ее на замок и начала есть поедом…
Но мы видим, что Катерина — не убила в себе человеческую природу и что она находится только внешним образом, по положению своему, под гнетом самодурной жизни; внутренно же, сердцем и
смыслом, сознает всю ее нелепость, которая теперь еще увеличивается
тем, что Дикие и Кабановы, встречая себе противоречие и не будучи в силах победить его, но желая поставить на своем, прямо объявляют себя против логики,
то есть ставя себя дураками перед большинством людей.
Если же наши мысли сообразны с пьесою,
то мы просим ответить еще на один вопрос: точно ли русская живая натура выразилась в Катерине, точно ли русская обстановка во всем, ее окружающем, точно ли потребность возникающего движения русской жизни сказалась в
смысле пьесы, как она понята нами?
И снова, преданный безделью, // Томясь душевной пустотой, // Уселся он — с похвальной целью // Себе присвоить ум чужой; // Отрядом книг уставил полку, // Читал, читал, а всё без толку: // Там скука, там обман иль бред; // В том совести, в
том смысла нет; // На всех различные вериги; // И устарела старина, // И старым бредит новизна. // Как женщин, он оставил книги, // И полку, с пыльной их семьей, // Задернул траурной тафтой.
Неточные совпадения
Одним словом, произошло
то, что всегда случается, когда просвещение слишком рано приходит к народам младенческим и в гражданском
смысле незрелым.
Глуповцы
тем быстрее поняли
смысл этого нового узаконения, что они издревле были приучены вырезывать часть своего пирога и приносить ее в дар.
Сверх
того, он уже потому чувствовал себя беззащитным перед демагогами, что последние, так сказать, считали его своим созданием и в этом
смысле действовали до крайности ловко.
Нет резона драться, но нет резона и не драться; в результате виднеется лишь печальная тавтология, [Тавтоло́гия — повторение
того же самого другими словами, ничего по
смыслу не прибавляющее, а потому лишнее.] в которой оплеуха объясняется оплеухою.
Дома он через минуту уже решил дело по существу. Два одинаково великих подвига предстояли ему: разрушить город и устранить реку. Средства для исполнения первого подвига были обдуманы уже заранее; средства для исполнения второго представлялись ему неясно и сбивчиво. Но так как не было
той силы в природе, которая могла бы убедить прохвоста в неведении чего бы
то ни было,
то в этом случае невежество являлось не только равносильным знанию, но даже в известном
смысле было прочнее его.