Неточные совпадения
Свободное претворение самых высших умозрений
в живые образы и, вместе с тем, полное сознание высшего, общего
смысла во всяком, самом частном и случайном
факте жизни — это есть идеал, представляющий полное слияние науки и поэзии и доселе еще никем не достигнутый.
Этими-то колебаниями и объясняется то, что критика могла делать совершенно противоположные заключения о
смысле фактов, выставлявшихся
в комедиях Островского.
Критика должна сказать: «Вот лица и явления, выводимые автором; вот сюжет пьесы; а вот
смысл, какой, по нашему мнению, имеют жизненные
факты, изображаемые художником, и вот степень их значения
в общественной жизни».
Но нельзя сказать, чтоб эти причины были совершенно забыты автором: простой и естественный
смысл факта не укрылся от него, и
в «Не
в своих санях» мы находим разбросанные черты тех отношений, которые разумеем под общим именем самодурных.
Главное дело
в том, чтоб он был добросовестен и не искажал
фактов жизни
в пользу своих воззрений: тогда истинный
смысл фактов сам собою выкажется
в произведении, хотя, разумеется, и не с такою яркостью, как
в том случае, когда художнической работе помогает и сила отвлеченной мысли…
Неточные совпадения
Клим Иванович Самгин легко и утешительно думал не об искусстве, но о жизни, сквозь которую он шел ничего не теряя, а, напротив, все более приобретая уверенность, что его путь не только правилен, но и героичен, но не умел или не хотел — может быть, даже опасался — вскрывать внутренний
смысл фактов, искать
в них единства.
«Я слишком увлекся наблюдением и ослабил свою волю к действию. К чему,
в общем и глубоком
смысле, можно свести основное действие человека, творца истории? К самоутверждению, к обороне против созданных им идей, к свободе толкования
смысла “
фактов”».
— То есть вы, собственно, про озноб или про кровоизлияние? Между тем
факт известен, что очень многие из тех, которые
в силах думать о своей предстоящей смерти, самовольной или нет, весьма часто наклонны заботиться о благообразии вида,
в каком останется их труп.
В этом
смысле и Крафт побоялся излишнего кровоизлияния.
— Первый крикнувший, что убил Смердяков, был сам подсудимый
в минуту своего ареста, и, однако, не представивший с самого первого крика своего и до самой сей минуты суда ни единого
факта в подтверждение своего обвинения — и не только
факта, но даже сколько-нибудь сообразного с человеческим
смыслом намека на какой-нибудь
факт.
Никаких «критик»
в этом последнем
смысле не допускалось, даже на лихоимство не смотрели, как на зло, а видели
в нем глухой
факт, которым надлежало умеючи пользоваться.