Неточные совпадения
Из всех родов житейской дипломатики — это самый низший, это
не более,
как расчет первого следующего хода в шахматной игре.
Только о «суде владычнем» вспоминает он; но и это так, больше для формы: «второе пришествие» играет здесь роль
не более той,
какую дает Большов и «милосердию божию» в известной фразе своей: «Бонапарт Бонапартом, а мы пуще всего надеемся на милосердие божие, да и
не о том теперь речь».
Смотря на него, мы сначала чувствуем ненависть к этому беспутному деспоту; но, следя за развитием драмы, все
более примиряемся с ним
как с человеком и оканчиваем тем, что исполняемся негодованием и жгучею злобой уже
не к нему, а за него и за целый мир — к тому дикому, нечеловеческому положению, которое может доводить до такого беспутства даже людей, подобных Лиру.
Он,
как и все прочие, сбит с толку военным положением всего «темного царства»; обман свой он обдумывает
не как обман, а
как ловкую и, в сущности, справедливую, хотя юридически и незаконную штуку; прямой же неправды он
не любит: свахе он обещал две тысячи и дает ей сто целковых, упираясь на то, что ей
не за что давать
более.
А Вихорев думает: «Что ж, отчего и
не пошалить, если шалости так дешево обходятся». А тут еще, в заключение пьесы, Русаков, на радостях, что урок
не пропал даром для дочери и еще
более укрепил, в ней принцип повиновения старшим, уплачивает долг Вихорева в гостинице, где тот жил.
Как видите, и тут сказывается самодурный обычай: на милость, дескать, нет образца, хочу — казню, хочу — милую… Никто мне
не указ, — ни даже самые правила справедливости.
«Но, — могут сказать нам, — несчастье, происшедшее в семействе Русаковых, есть
не более,
как случай, совершенно выходящий из ряда обыкновенных явлений их жизни.
«Можешь ли ты меня теперь понимать?» — спрашивает он, и ничего, кажется,
не желает
более,
как только того, чтобы зятюшка его понял.
Из этих коротких и простых соображений
не трудно понять, почему тяжесть самодурных отношений в этом «темном царстве» обрушивается всего
более на женщин. Мы обещали в прошедшей статье обратить внимание на рабское положение женщины в русской семье,
как оно является в комедиях Островского. Мы, кажется, достаточно указали на него в настоящей статье; остается нам сказать несколько слов о его причинах и указать при этом на одну комедию, о которой до сих пор мы
не говорили ни слова, — на «Бедную невесту».
Прежде он не хотел вступать ни в какие сношения с ними, потому что был
не более как простой пешкой, стало быть, немного получил бы; но теперь… теперь совсем другое дело: он мог предложить какие угодно условия.
Ее разбудила муха, бродившая по голой ступне. Беспокойно повертев ножкой, Ассоль проснулась; сидя, закалывала она растрепанные волосы, поэтому кольцо Грэя напомнило о себе, но считая его
не более как стебельком, застрявшим меж пальцев, она распрямила их; так как помеха не исчезла, она нетерпеливо поднесла руку к глазам и выпрямилась, мгновенно вскочив с силой брызнувшего фонтана.
— В бога, требующего теодицеи, — не могу верить. Предпочитаю веровать в природу, коя оправдания себе не требует, как доказано господином Дарвином. А господин Лейбниц, который пытался доказать, что-де бытие зла совершенно совместимо с бытием божиим и что, дескать, совместимость эта тоже совершенно и неопровержимо доказуется книгой Иова, — господин Лейбниц —
не более как чудачок немецкий. И прав не он, а Гейнрих Гейне, наименовав книгу Иова «Песнь песней скептицизма».
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Помилуйте,
как можно! и без того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и руки по швам.)
Не смею
более беспокоить своим присутствием.
Не будет ли
какого приказанья?
Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и,
как говорят, без царя в голове, — один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он
не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем
более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем
более он выиграет. Одет по моде.
В то время
как глуповцы с тоскою перешептывались, припоминая, на ком из них
более накопилось недоимки, к сборщику незаметно подъехали столь известные обывателям градоначальнические дрожки.
Не успели обыватели оглянуться,
как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним в виду всей толпы очутился точь-в-точь такой же градоначальник,
как и тот, который за минуту перед тем был привезен в телеге исправником! Глуповцы так и остолбенели.
Разговор этот происходил утром в праздничный день, а в полдень вывели Ионку на базар и, дабы сделать вид его
более омерзительным, надели на него сарафан (так
как в числе последователей Козырева учения было много женщин), а на груди привесили дощечку с надписью: бабник и прелюбодей. В довершение всего квартальные приглашали торговых людей плевать на преступника, что и исполнялось. К вечеру Ионки
не стало.
Возвратившись домой, Грустилов целую ночь плакал. Воображение его рисовало греховную бездну, на дне которой метались черти. Были тут и кокотки, и кокодессы, и даже тетерева — и всё огненные. Один из чертей вылез из бездны и поднес ему любимое его кушанье, но едва он прикоснулся к нему устами,
как по комнате распространился смрад. Но что всего
более ужасало его — так это горькая уверенность, что
не один он погряз, но в лице его погряз и весь Глупов.