Неточные совпадения
В-третьих, по согласию всех критиков, почти все характеры в пьесах Островского совершенно обыденны и
не выдаются ничем особенным,
не возвышаются над пошлой средою, в которой они поставлены. Это ставится
многими в вину автору на том основании, что такие лица, дескать, необходимо должны быть бесцветными. Но другие справедливо находят и в этих будничных лицах
очень яркие типические черты.
Борьба оказалась
не очень упорною и продолжительною; но даже и такое проявление личных своих желаний
очень много значит в Любови Гордеевне.
Он рад будет прогнать и погубить вас, но, зная, что с вами
много хлопот, сам постарается избежать новых столкновений и сделается даже
очень уступчив: во-первых, у него нет внутренних сил для равной борьбы начистоту, во-вторых, он вообще
не привык к какой бы то ни было последовательной и продолжительной работе, а бороться с человеком, который смело и неотступно пристает к вам, — это тоже работа немалая…
Мы
не будем долго на ней останавливаться —
не потому, чтоб она того
не стоила, а потому, что, во-первых, наши статьи и без того
очень растянулись, а во-вторых, сама пьеса
очень проста — и по интриге, и по очеркам, характеров, так что для объяснения их
не нужно
много слов, особенно после того, что говорено было выше.
Умствовать об этом можно
очень много; но мы
не хотим умствовать, а делаем эти вопросы только затем, что находим прямой ответ на них в комедиях Островского.
Таким образом,
многие купеческие самодуры, «сердиты, да
не сильны», и общество
очень много от них страдать
не может.
Многое мы
не досказали, об ином, напротив, говорили
очень длинно; но пусть простят нам читатели, имевшие терпение дочитать нашу статью.
Один, первый разряд — люди совершенно невинные, жертвы судебных ошибок, как мнимый поджигатель Меньшов, как Маслова и др. Людей этого разряда было
не очень много, по наблюдениям священника — около семи процентов, но положение этих людей вызывало особенный интерес.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских
много говорится. Жаль, однако ж, что вы
не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом…
очень,
очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень
много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
Очень может статься, что
многое из рассказанного выше покажется читателю чересчур фантастическим. Какая надобность была Бородавкину делать девятидневный поход, когда Стрелецкая слобода была у него под боком и он мог прибыть туда через полчаса? Как мог он заблудиться на городском выгоне, который ему, как градоначальнику, должен быть вполне известен? Возможно ли поверить истории об оловянных солдатиках, которые будто бы
не только маршировали, но под конец даже налились кровью?
А поелику навоз производить стало всякому вольно, то и хлеба уродилось столько, что, кроме продажи, осталось даже на собственное употребление:"
Не то что в других городах, — с горечью говорит летописец, — где железные дороги [О железных дорогах тогда и помину
не было; но это один из тех безвредных анахронизмов, каких
очень много встречается в «Летописи».
Очень может быть, что благовидное лицо бабы в калошках
много содействовало тому впечатлению благоустройства, которое произвел на Левина этот крестьянский дом, но впечатление это было так сильно, что Левин никак
не мог отделаться от него. И всю дорогу от старика до Свияжского нет-нет и опять вспоминал об этом хозяйстве, как будто что-то в этом впечатлении требовало его особенного внимания.
И действительно, на это дело было потрачено и тратилось
очень много денег и совершенно непроизводительно, и всё дело это, очевидно, ни к чему
не могло привести.