Неточные совпадения
Два года спустя тот же критик предположил
целый ряд статей «О
комедиях Островского и о их значении в литературе и на «сцене» («Москв.», 1855 г., № 3), но остановился на первой статье, да и в той выказал более претензий и широких замашек, нежели настоящего дела.
Эти дикие отношения проведены очень искусно по всей
комедии Островского; вот почему и сказали мы, что в ней видим
целую иерархию самодурства.
Ответ на эти вопросы может показать, достигли ли мы своей
цели, анализируя факты, представляющиеся нам в
комедиях Островского…
Таким образом, мы можем повторить наше заключение:
комедиею «Не в свои сани не садись» Островский намеренно, или ненамеренно, или даже против воли показал нам, что пока существуют самодурные условия в самой основе жизни, до тех пор самые добрые и благородные личности ничего хорошего не в состоянии сделать, до тех пор благосостояние семейства и даже
целого общества непрочно и ничем не обеспечено даже от самых пустых случайностей.
«А судьи кто?» и т. д. Тут уже завязывается другая борьба, важная и серьезная, целая битва. Здесь в нескольких словах раздается, как в увертюре опер, главный мотив, намекается на истинный смысл и
цель комедии. Оба, Фамусов и Чацкий, бросили друг другу перчатку:
«Быть или не быть благоденствию в России» — это зависело от того, будет или не будет служить становым честный чиновник Фролов: на этой мысли была упас построена
целая комедия, не без успеха игравшаяся на Александрийском театре.
Неточные совпадения
Эта
комедия начинала мне надоедать, и я готов был прервать молчание самым прозаическим образом, то есть предложить ей стакан чая, как вдруг она вскочила, обвила руками мою шею, и влажный, огненный
поцелуй прозвучал на губах моих.
— Вы хотите, чтоб я поступил, как послушный благонравный мальчик, то есть съездил бы к тебе, маменька, и спросил твоего благословения, потом обратился бы к вам, Татьяна Марковна, и просил бы быть истолковательницей моих чувств, потом через вас получил бы да и при свидетелях выслушал бы признание невесты, с глупой рожей
поцеловал бы у ней руку, и оба, не смея взглянуть друг на друга, играли бы
комедию, любя с позволения старших…
В это время я стал бредить литературой и порой, собрав двух — трех охочих слушателей, иногда даже довольствуясь одним, готов был
целыми часами громко читать Некрасова, Никитина, Тургенева,
комедии Островского…
Конечно, все это было глупо, но уж таковы свойства всякой глупости, что от нее никуда не уйдешь. Доктор старался не думать о проклятом письме — и не мог. Оно его мучило, как смертельный грех. Притом иметь дело с открытым врагом совсем не то, что с тайным, да, кроме того, здесь выступали против него
целою шайкой. Оставалось выдерживать характер и ломать самую дурацкую
комедию.
— Очень просто, потому что там вы читаете
комедию. Писатель двоякое впечатление производит на публику — или комическое, или трагическое. В первом случае его
цель, чтобы публика хохотала до упаду, а во втором, — чтобы плакала навзрыд. Еще в древних риториках сказано, что трагедия должна возбуждать в зрителях чувство ужаса и сострадания.