Неточные совпадения
На
этом и покончено было
дело критика, взявшегося быть адвокатом Островского против противоположной партии.
В «Современнике» было в свое время выставлено дикое безобразие
этой статьи, проповедующей, что жена должна с готовностью подставлять спину бьющему ее пьяному мужу, и восхваляющей Островского за то, что он будто бы
разделяет эти мысли и умел рельефно их выразить….
Будучи положены в основу названных пьес,
эти случайности доказывают, что автор придавал им более значения, нежели они имеют в самом
деле, и
эта неверность взгляда повредила цельности и яркости самих произведений.
«
Это вздор, будто можно рассчитать заранее свою игру; игроки только напрасно. хвалятся
этим; а в самом-то
деле больше трех ходов вперед невозможно рассчитать».
Как у нас невольно и без нашего сознания появляются слезы от дыма, от умиления и хрена, как глаза наши невольно щурятся при внезапном и слишком сильном свете, как тело наше невольно сжимается от холода, — так точно
эти люди невольно и бессознательно принимаются за плутовскую, лицемерную и грубо эгоистическую деятельность, при невозможности
дела открытого, правдивого и радушного…
Вот вам первый образчик
этой невольной, ненужной хитрости. Как сложилось в Марье Антиповне такое рассуждение, от каких частных случайностей стала развиваться наклонность к хитрости, — что нам за
дело!..
Так они и остались вне жизни,
эти люди честных стремлений и самостоятельных убеждений (нередко, впрочем, на
деле изменявшие им вследствие своей непрактичности).
Следуя внушениям
этого эгоизма, и Большов задумывает свое банкротство. И его эгоизм еще имеет для себя извинение в
этом случае: он не только видел, как другие наживаются банкротством, но и сам потерпел некоторое расстройство в
делах, именно от несостоятельности многих должников своих. Он с горечью говорит об
этом Подхалюзину...
Но что же в самом
деле дает нам
это лица комедии?
Ловкий мошенник большой руки, пустившись на такое
дело, как злостное банкротство, не пропустил бы случая отделаться 25 копейками за рубль; он тотчас покончил бы всю аферу
этой выгодной вделкой и был бы очень доволен.
Настоящий мошенник, по призванию посвятивший себя
этой специальности, не старается из каждого обмана вытянуть и выторговать себе фортуну, не возится из-за гроша с аферой, которая доставила уже рубли; он знает, что за теперешней спекуляцией ожидает его другая, за другой представится третья и т. д., и потому он спешит обделывать одно
дело, чтобы, взявши с него, что можно, перейти к другому.
Это же и не стоит ему большого труда, —
дело привычное с малолетства: как вытянут по спине аршином или начнут об голову кулаки оббивать, — так тут поневоле выгнешься и сожмешься…
В темный быт Русаковых он внес луч постороннего света, сгладил и уравнял некоторые грубые черты; но и в
этом смягченном видет если всмотреться внимательнее, — сущность
дела осталась та же.
На
этом основании он с судьбою дочери распоряжается вот каким образом: «Статочное ли
дело, чтоб поверить девке, кто ей понравится?
В самом
деле, — и «как ты смеешь?», и «я тебя растил и лелеял», и «ты дура», и «нет тебе моего благословения» — все
это градом сыплется на бедную девушку и доводит ее до того, что даже в ее слабой и покорной душе вдруг подымается кроткий протест, выражающийся невольным, бессознательным переломом прежнего чувства: отцовский приказ идти за Бородкина возбудил в ней отвращение к нему.
Из хода
дела оказывается, что Вихорев увез Авдотью Максимовну насильно, и
это обстоятельство представляется очень важным для старика Русакова.
Он остановился на том положении
дел, которое уже существует, и не хочет допустить даже мысли о том, что
это положение может или должно измениться.
И ведь если бы еще в самом
деле сила неодолимая, натура высшего разряда тяготела над
этими несчастными!
Этими словами Коршунов совершенно портит свое
дело: он употребил именно ту форму, которой самодурство никак не может переносить и которая сама опять-таки есть не что иное, как нелепое порождение самодурства.
На
этом основании, только услышавши от Аграфены Платоновны, что теперь пойдет «
дело по
делу, а суд по форме», он чешет себе затылок и говорит: «По форме?
А отчего же Андрей Титыч, коли уж он действительно человек не глупый, не решается в самом
деле удовлетворить своей страсти к ученью, употребивши даже в
этом случае некоторое самовольство?
Не будь
этого чувства, т. е. прими угнетенная сторона в самом
деле то убеждение, что никакого порядка, никакого закона нет и не нужно, тогда бы и пошло все иначе.
В
этом случае, впрочем, именно темнота-то разумения
этих людей и служит объяснением
дела.
Дело в том, что Петр Ильич пьянствует, тиранит жену, бросает ее, заводит любовницу, а когда она, узнав об
этом обстоятельстве, хочет уйти от него к своим родителям, общий суд добрых стариков признает ее же виновною…
Потапыч и на
это свою речь держит: «Нет, сударь, зачем же вам самим
дело делать!
Но теперь
дела представляются в таком виде: материальные блага нужны всякому человеку, но они уже захвачены самодурами, так что слабая, угнетенная сторона, находящаяся под их влиянием, должна и в
этом зависеть от самодурной милости какого-нибудь Торцова или Уланбековой; можно бы от них потребовать того, чем они владеют не по праву; но чувство законности запрещает нарушать должное уважение к ним…
Притом они оправдываются даже правилами политической экономии: у них есть капитал (откуда и как он добыт, — до
этого уж что за
дело!), и они по праву пользуются процентами…
А что она настаивает на согласии Маши выйти за Беневоленского, так
это происходит от двух причин: во-первых, Беневоленский возьмется хлопотать об их
деле в сенате, а во-вторых, она не может представить, чтобы девушке было не все равно, за кого ни выходить замуж.
Над
этим смеются современные либералы; но интересно бы знать, что же, в самом
деле, станет у нас делать девушка, не вышедшая замуж?
Ей в самом
деле легко было сделать дебош и сорвать сердце; но она не хочет
этого, она чистосердечно отдает справедливость красоте невесты, и сердце ее начинает наполняться довольством за счастие своего бывшего друга.
Да и не
этому ли отвержению, — не отчуждению ли от мрака самодурных
дел, кишащих в нашей среде общественной, надо приписать и то, что она так отрадно сияет перед нами благородством и ясностью своего сердца?..
А в самом
деле — слабо должно быть самодурство, если уж и Жадова стало бояться!.. Ведь
это хороший признак!..
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Что ж вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам — рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками.
Это совсем иное
дело.
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом каком языке…
это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого
дня и числа… Нехорошо, что у вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и лучше, если б их было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет
дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в
это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
X л е с т а к о в (принимая деньги).Покорнейше благодарю. Я вам тотчас пришлю их из деревни… у меня
это вдруг… Я вижу, вы благородный человек. Теперь другое
дело.
Аммос Федорович. Но скажите, пожалуйста, Антон Антонович, каким образом все
это началось, постепенный ход всего, то есть,
дела.