Неточные совпадения
— «Русская интеллигенция не любит богатства». Ух ты! Слыхал? А может, не любит, как лиса виноград? «Она не
ценит, прежде всего, богатства духовного, культуры, той идеальной
силы и творческой деятельности человеческого духа, которая влечет его к овладению миром и очеловечению человека, к обогащению
своей жизни ценностями науки, искусства, религии…» Ага, религия? — «и морали». — Ну, конечно, и морали. Для укрощения строптивых. Ах, черти…
— Жаль, не было тебя! — сказал Павел Андрею, который хмуро смотрел в
свой стакан чая, сидя у стола. — Вот посмотрел бы ты на игру сердца, — ты все о сердце говоришь! Тут Рыбин таких паров нагнал, — опрокинул меня, задавил!.. Я ему и возражать но мог. Сколько в нем недоверия к людям, и как он их дешево
ценит! Верно говорит мать — страшную
силу несет в себе этот человек!..
— «Давно мы не приступали к нашему фельетону с таким удовольствием, как делаем это в настоящем случае, и удовольствие это, признаемся, в нас возбуждено не переводными стихотворениями с венгерского, в которых, между прочим, попадаются рифмы вроде «фимиам с вам»; не повестью госпожи Д…, которая хотя и принадлежит легкому дамскому перу, но отличается такою тяжеловесностью, что мы еще не встречали ни одного человека, у которого достало бы
силы дочитать ее до конца; наконец, не учеными изысканиями г. Сладкопевцова «О римских когортах», от которых чувствовать удовольствие и
оценить их по достоинству предоставляем специалистам; нас же, напротив, неприятно поразили в них опечатки, попадающиеся на каждой странице и дающие нам право обвинить автора за небрежность в издании
своих сочинений (в незнании грамматики мы не смеем его подозревать, хотя имеем на то некоторое право)…»
Наша правдивая история близится к концу. Через некоторое время, когда Матвей несколько узнал язык, он перешел работать на ферму к дюжему немцу, который, сам страшный силач,
ценил и в Матвее его
силу. Здесь Матвей ознакомился с машинами, и уже на следующую весну Нилов, перед
своим отъездом, пристроил его в еврейской колонии инструктором. Сам Нилов уехал, обещав написать Матвею после приезда.
Радовалась саду и Елена Петровна, но не умела по возрасту
оценить его тайную
силу и думала главным образом о пользе для здоровья детей; для души же ихней
своими руками захотела создать красоту, которой так больно не хватало в прежней жизни с генералом.