Опять сошлись, опять промах у Гаганова и опять выстрел вверх у Ставрогина. Про эти выстрелы вверх можно было бы и поспорить: Николай Всеволодович мог прямо утверждать, что он стреляет как следует, если бы сам не сознался в умышленном промахе. Он наводил пистолет не прямо
в небо или в дерево, а все-таки как бы метил в противника, хотя, впрочем, брал на аршин поверх его шляпы. В этот второй раз прицел был даже еще ниже, еще правдоподобнее; но уже Гаганова нельзя было разуверить.
Неточные совпадения
Он отстал. Николай Всеволодович дошел до места озабоченный. Этот с
неба упавший человек совершенно был убежден
в своей для него необходимости и слишком нагло спешил заявить об этом. Вообще с ним не церемонились. Но могло быть и то, что бродяга не всё лгал и напрашивался на службу
в самом деле только от себя, и именно потихоньку от Петра Степановича; а уж это было всего любопытнее.
И Ивана Филипповича бога Саваофа видели, как он
в колеснице на
небо вознесся пред людьми, «собственными» глазами видели.
Он объявляет
в этой пиесе, что писать более не будет, не станет ни за что на свете, если бы даже ангел с
неба или, лучше сказать, всё высшее общество его упрашивало изменить решение.
И не думал; это всё для того, что когда он уже совсем утопал и захлебывался, то пред ним мелькнула льдинка, крошечная льдинка с горошинку, но чистая и прозрачная, «как замороженная слеза», и
в этой льдинке отразилась Германия или, лучше сказать,
небо Германии, и радужною игрой своею отражение напомнило ему ту самую слезу, которая, «помнишь, скатилась из глаз твоих, когда мы сидели под изумрудным деревом и ты воскликнула радостно: „“Нет преступления!” “„Да, — сказал я сквозь слезы, — но коли так, то ведь нет и праведников”.
Ночь тихая спускается, // Уж вышла
в небо темное // Луна, уж пишет грамоту // Господь червонным золотом // По синему по бархату, // Ту грамоту мудреную, // Которой ни разумникам, // Ни глупым не прочесть.
Почувствовавши себя на воле, глуповцы с какой-то яростью устремились по той покатости, которая очутилась под их ногами. Сейчас же они вздумали строить башню, с таким расчетом, чтоб верхний ее конец непременно упирался
в небеса. Но так как архитекторов у них не было, а плотники были неученые и не всегда трезвые, то довели башню до половины и бросили, и только, быть может, благодаря этому обстоятельству избежали смешения языков.
Юрисконсульт отвечал на это изображеньем неверности всего земного и дал тоже искусно заметить, что журавль
в небе ничего не значит, а нужно синицу в руку.
Гриша обедал в столовой, но за особенным столиком; он не поднимал глаз с своей тарелки, изредка вздыхал, делал страшные гримасы и говорил, как будто сам с собою: «Жалко!.. улетела… улетит голубь
в небо… ох, на могиле камень!..» и т. п.
Неточные совпадения
Разговаривает все на тонкой деликатности, что разве только дворянству уступит; пойдешь на Щукин — купцы тебе кричат: «Почтенный!»; на перевозе
в лодке с чиновником сядешь; компании захотел — ступай
в лавочку: там тебе кавалер расскажет про лагери и объявит, что всякая звезда значит на
небе, так вот как на ладони все видишь.
Одни судили так: // Господь по
небу шествует, // И ангелы его // Метут метлою огненной // Перед стопами Божьими //
В небесном поле путь;
Молиться
в ночь морозную // Под звездным
небом Божиим // Люблю я с той поры. // Беда пристигнет — вспомните // И женам посоветуйте: // Усердней не помолишься // Нигде и никогда. // Чем больше я молилася, // Тем легче становилося, // И силы прибавлялося, // Чем чаще я касалася // До белой, снежной скатерти // Горящей головой…
В тот год необычайная // Звезда играла на
небе;
Так солнце с
неба знойного //
В лесную глушь дремучую // Забросит луч — и чудо там: // Роса горит алмазами, // Позолотился мох.