Неточные совпадения
Увы! мы только поддакивали. Мы аплодировали учителю нашему,
да с
каким еще жаром! А что, господа, не раздается ли и теперь, подчас сплошь
да рядом, такого же «милого», «умного», «либерального» старого русского вздора?
Алеша и полковник
еще не успели ничего понять,
да им и не видно было и до конца казалось, что те шепчутся; а между тем отчаянное лицо старика их тревожило. Они смотрели выпуча глаза друг на друга, не зная, броситься ли им на помощь,
как было условлено, или
еще подождать. Nicolas заметил, может быть, это и притиснул ухо побольнее.
Да, действительно, до сих пор, до самого этого дня, он в одном только оставался постоянно уверенным, несмотря на все «новые взгляды» и на все «перемены идей» Варвары Петровны, именно в том, что он всё
еще обворожителен для ее женского сердца, то есть не только
как изгнанник или
как славный ученый, но и
как красивый мужчина.
— Ах,
как жаль! — воскликнул Липутин с ясною улыбкой. — А то бы я вас, Степан Трофимович,
еще одним анекдотцем насмешил-с. Даже и шел с тем намерением, чтобы сообщить, хотя вы, впрочем, наверно уж и сами слышали. Ну,
да уж в другой раз, Алексей Нилыч так торопятся… До свиданья-с. С Варварой Петровной анекдотик-то вышел, насмешила она меня третьего дня, нарочно за мной посылала, просто умора. До свиданья-с.
— Нет, заметьте, заметьте, — подхватил Липутин,
как бы и не слыхав Степана Трофимовича, — каково же должно быть волнение и беспокойство, когда с таким вопросом обращаются с такой высоты к такому человеку,
как я,
да еще снисходят до того, что сами просят секрета. Это что же-с? Уж не получили ли известий каких-нибудь о Николае Всеволодовиче неожиданных?
— Я
еще его не поил-с,
да и денег таких он не стоит, со всеми его тайнами, вот что они для меня значат, не знаю,
как для вас. Напротив, это он деньгами сыплет, тогда
как двенадцать дней назад ко мне приходил пятнадцать копеек выпрашивать, и это он меня шампанским поит, а не я его. Но вы мне мысль подаете, и коли надо будет, то и я его напою, и именно чтобы разузнать, и может, и разузнаю-с… секретики все ваши-с, — злобно отгрызнулся Липутин.
А вот женились бы, так
как вы и теперь
еще такой молодец из себя, на хорошенькой
да на молоденькой, так, пожалуй, от нашего принца двери крючком заложите
да баррикады в своем же доме выстроите!
— Проиграете! — захохотал Липутин. — Влюблен, влюблен
как кошка, а знаете ли, что началось ведь с ненависти. Он до того сперва возненавидел Лизавету Николаевну за то, что она ездит верхом, что чуть не ругал ее вслух на улице;
да и ругал же!
Еще третьего дня выругал, когда она проезжала, — к счастью, не расслышала, и вдруг сегодня стихи! Знаете ли, что он хочет рискнуть предложение? Серьезно, серьезно!
— А вот же вам в наказание и ничего не скажу дальше! А ведь
как бы вам хотелось услышать? Уж одно то, что этот дуралей теперь не простой капитан, а помещик нашей губернии,
да еще довольно значительный, потому что Николай Всеволодович ему всё свое поместье, бывшие свои двести душ на днях продали, и вот же вам бог, не лгу! сейчас узнал, но зато из наивернейшего источника. Ну, а теперь дощупывайтесь-ка сами; больше ничего не скажу; до свиданья-с!
— Надо посмотреть и сообразить. Дело это — огромное. Сразу ничего не выдумаешь. Опыт нужен.
Да и когда издадим книгу, вряд ли
еще научимся,
как ее издавать. Разве после многих опытов; но мысль наклевывается. Мысль полезная.
— Говорил. От меня не прячется. На всё готовая личность, на всё; за деньги разумеется, но есть и убеждения, в своем роде конечно. Ах
да, вот и опять кстати: если вы давеча серьезно о том замысле, помните, насчет Лизаветы Николаевны, то возобновляю вам
еще раз, что и я тоже на всё готовая личность, во всех родах,
каких угодно, и совершенно к вашим услугам… Что это, вы за палку хватаетесь? Ах нет, вы не за палку… Представьте, мне показалось, что вы палку ищете?
Ну, а если сам боится, с воскресного-то афронта,
да еще так,
как никогда?
— Ну
да вот инженер приезжий, был секундантом у Ставрогина, маньяк, сумасшедший; подпоручик ваш действительно только, может, в белой горячке, ну, а этот уж совсем сумасшедший, — совсем, в этом гарантирую. Эх, Андрей Антонович, если бы знало правительство,
какие это сплошь люди, так на них бы рука не поднялась. Всех
как есть целиком на седьмую версту; я
еще в Швейцарии
да на конгрессах нагляделся.
Как многие из наших великих писателей (а у нас очень много великих писателей), он не выдерживал похвал и тотчас же начинал слабеть, несмотря на свое остроумие. Но я думаю, что это простительно. Говорят, один из наших Шекспиров прямо так и брякнул в частном разговоре, что, «дескать, нам, великим людям, иначе и нельзя» и т. д.,
да еще и не заметил того.
[
да простит вас бог, мой друг, и
да хранит он вас (фр.).] Ho я всегда замечал в вас зачатки порядочности, и вы, может быть,
еще одумаетесь, — après le temps [со временем (фр.).] разумеется,
как и все мы, русские люди.
— Ай, не жмите руку так больно! Куда нам ехать вместе сегодня же? Куда-нибудь опять «воскресать»? Нет, уж довольно проб…
да и медленно для меня;
да и неспособна я; слишком для меня высоко. Если ехать, то в Москву, и там делать визиты и самим принимать — вот мой идеал, вы знаете; я от вас не скрыла,
еще в Швейцарии, какова я собою. Так
как нам невозможно ехать в Москву и делать визиты, потому что вы женаты, так и нечего о том говорить.
Увы, он знал, что непременно «
как раб» будет завтра же первым на месте,
да еще всех остальных приведет, и если бы мог теперь, до завтра, как-нибудь убить Петра Степановича, то непременно бы убил.
—
Да ведь он
еще здесь, не уехал. Он только завтра уедет, — мягко и убедительно заметил Эркель. — Я его особенно приглашал присутствовать в качестве свидетеля; к нему моя вся инструкция была (соткровенничал он
как молоденький неопытный мальчик). Но он, к сожалению, не согласился, под предлогом отъезда;
да и в самом деле что-то спешит.
— Ах
да, — вспомнил он вдруг,
как бы отрываясь с усилием и только на миг от какой-то увлекавшей его идеи, —
да… старуха… Жена или старуха? Постойте: и жена и старуха, так? Помню; ходил; старуха придет, только не сейчас. Берите подушку.
Еще что?
Да… Постойте, бывают с вами, Шатов, минуты вечной гармонии?
—
Еще бы не предвидеть! Вот из этого револьвера (он вынул револьвер, по-видимому показать, но уже не спрятал его более, а продолжал держать в правой руке,
как бы наготове). — Странный вы, однако, человек, Кириллов, ведь вы сами знали, что этим должно было кончиться с этим глупым человеком. Чего же тут
еще предвидеть? Я вам в рот разжевывал несколько раз. Шатов готовил донос: я следил; оставить никак нельзя было.
Да и вам дана была инструкция следить; вы же сами сообщали мне недели три тому…
— И за то и
еще за другое. За многое другое; впрочем, без всякой злобы. Чего же вскакивать? Чего же фигуры-то строить? Ого!
Да мы вот
как!..
Неточные совпадения
Городничий. Эк куда хватили!
Ещё умный человек! В уездном городе измена! Что он, пограничный, что ли?
Да отсюда, хоть три года скачи, ни до
какого государства не доедешь.
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать,
какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете
еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Мишка.
Да для вас, дядюшка,
еще ничего не готово. Простова блюда вы не будете кушать, а вот
как барин ваш сядет за стол, так и вам того же кушанья отпустят.
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе,
да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать.
Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а
как разопрет тебе брюхо
да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты,
какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь?
Да я плевать на твою голову и на твою важность!
Хлестаков.
Да что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот
еще! смотри ты
какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.