Хотя происхождения он был, кажется, невысокого, но случилось так, что воспитан был с самого малолетства в одном
знатном доме в Москве и, стало быть, прилично; по-французски говорил, как парижанин.
Может быть, даже нарочно на практике в самых
знатных домах пугала слабонервных родильниц каким-нибудь неслыханным нигилистическим забвением приличий или, наконец, насмешками над «всем священным», и именно в те минуты, когда «священное» наиболее могло бы пригодиться.
Елпидифора Мартыныча разбудили и доложили ему, что его зовут от князя Григорова к г-же Жиглинской. Он уже слышал, что Елена больше не жила с матерью, и понял так, что это, вероятно, что-нибудь насчет родов с ней происходит. Первое его намерение было не ехать и оставить этих господ гордецов в беспомощном состоянии; но мысль, что этим он может возвратить себе практику в
знатном доме Григоровых, превозмогла в нем это чувство.
Мне стало это гадко, и когда он предложил мне свое покровительство, чтоб познакомить меня в некоторых
знатных домах, то я с горячностью молодости выразительно ему отвечал, что ищу знакомства людей, отмеченных дарами божьими, а не знатностью.
Неточные совпадения
Вот, некогда, на
знатном погребенье, // Толпа сих плакальщиц, поднявши вой, // Покойника от жизни скоротечной // В
дом провожала вечной // На упокой.
Она жила у Фанариотовой, своей бабушки, конечно как ее воспитанница (Версилов ничего не давал на их содержание), — но далеко не в той роли, в какой обыкновенно описывают воспитанниц в
домах знатных барынь, как у Пушкина, например, в «Пиковой даме» воспитанница у старой графини.
Я узнал от смотрителя, однако ж, немного: он добавил, что там есть один каменный
дом, а прочие деревянные; что есть продажа вина; что господа все хорошие и купечество
знатное; что зимой живут в городе, а летом на заимках (дачах), под камнем, «то есть камня никакого нет, — сказал он, — это только так называется»; что проезжих бывает мало-мало; что если мне надо ехать дальше, то чтоб я спешил, а то по Лене осенью ехать нельзя, а берегом худо и т. п.
Софья Ивановна была из «сироток», безродная с детства, дочь какого-то темного дьякона, взросшая в богатом
доме своей благодетельницы, воспитательницы и мучительницы,
знатной генеральши-старухи, вдовы генерала Ворохова.
А вторая эта жена, уже покойница, была из
знатного, какого-то большого генеральского
дома, хотя, впрочем, как мне достоверно известно, денег подполковнику тоже никаких не принесла.