Неточные совпадения
Да и
мысли она
не могла
допустить, чтоб ее Nicolas мог увлечься ее… «Дарьей».
— И в продолжение двадцати лет составляли рассадник всего, что теперь накопилось… все плоды… Кажется, я вас сейчас видел на площади. Бойтесь, однако, милостивый государь, бойтесь; ваше направление
мыслей известно. Будьте уверены, что я имею в виду. Я, милостивый государь, лекций ваших
не могу
допустить,
не могу-с. С такими просьбами обращайтесь
не ко мне.
У него давно уже был припасен паспорт на чужое имя. Дико даже подумать, что этот аккуратный человечек, мелкий тиран семьи, во всяком случае чиновник (хотя и фурьерист) и, наконец, прежде всего капиталист и процентщик, — давным-давно уже возымел про себя фантастическую
мысль припасти на всякий случай этот паспорт, чтобы с помощью его улизнуть за границу, если…
допускал же он возможность этого если! хотя, конечно, он и сам никогда
не мог формулировать, что именно могло бы обозначать это если…
Но за ней уже пристально следили, опасаясь, чтобы она чего-нибудь над собой не сделала, и в то же время
не допуская мысли, чтоб виноватая могла ускользнуть от заслуженного наказания.
Лицо его сияло, и он с каким-то безапелляционным легкомыслием, быстро и решительно, выбрасывал из себя один афоризм за другим, по-видимому даже
не допуская мысли, чтобы можно было что-нибудь ему возразить.
Володя имел такой странный взгляд на девочек, что его могло занимать: сыты ли они, выспались ли, прилично ли одеты, не делают ли ошибок по-французски, за которые бы ему было стыдно перед посторонними, — но он
не допускал мысли, чтобы они могли думать или чувствовать что-нибудь человеческое, и еще меньше допускал возможность рассуждать с ними о чем-нибудь.
Кроме того, как большинство вдов, она питала к памяти покойника чувства благоговения, далеко не похожие на те, которые она имела к нему, пока он был жив, и
не допускала мысли о том, что то, что делал или завел покойник, могло быть худо и изменено.
Неточные совпадения
Но это спокойствие часто признак великой, хотя скрытой силы; полнота и глубина чувств и
мыслей не допускает бешеных порывов: душа, страдая и наслаждаясь, дает во всем себе строгий отчет и убеждается в том, что так должно; она знает, что без гроз постоянный зной солнца ее иссушит; она проникается своей собственной жизнью, — лелеет и наказывает себя, как любимого ребенка.
— Отчего ты
не хочешь
допустить свободы
мысли в женщинах! — проговорил он вполголоса.
— Скажите… Это —
не в порядке дознания, — даю вам честное слово офицера! Это — русский человек спрашивает тоже русского человека… других
мыслей, честного человека. Вы
допускаете…?
Он даже вспомнил министра Делянова, который
не хотел
допускать в гимназии «кухаркиных детей», но тут его несколько смутил слишком крутой поворот
мысли, и, открывая дверь в квартиру свою, он попытался оправдаться:
— Вы очень много посвящаете сил и времени абстракциям, — говорил Крэйтон и чистил ногти затейливой щеточкой. — Все, что мы знаем, покоится на том, чего мы никогда
не будем знать. Нужно остановиться на одной абстракции.
Допустите, что это — бог, и предоставьте цветным расам, дикарям тратить воображение на различные, более или менее наивные толкования его внешности, качеств и намерений. Нам пора привыкнуть к
мысли, что мы — христиане, и мы действительно христиане, даже тогда, когда атеисты.