Неточные совпадения
И наконец лишь узнали, что этот святой страстотерпец нарушил послушание и ушел от своего
старца, а потому без разрешения
старца не мог быть и прощен, даже несмотря на свои
великие подвиги.
Из монахов находились, даже и под самый конец жизни
старца, ненавистники и завистники его, но их становилось уже мало, и они молчали, хотя было в их числе несколько весьма знаменитых и важных в монастыре лиц, как например один из древнейших иноков,
великий молчальник и необычайный постник.
— Я вам, господа, зато всю правду скажу:
старец великий! простите, я последнее, о крещении-то Дидерота, сам сейчас присочинил, вот сию только минуточку, вот как рассказывал, а прежде никогда и в голову не приходило.
Именно мне все так и кажется, когда я к людям вхожу, что я подлее всех и что меня все за шута принимают, так вот «давай же я и в самом деле сыграю шута, не боюсь ваших мнений, потому что все вы до единого подлее меня!» Вот потому я и шут, от стыда шут,
старец великий, от стыда.
Старец великий, кстати, вот было забыл, а ведь так и положил, еще с третьего года, здесь справиться, именно заехать сюда и настоятельно разузнать и спросить: не прикажите только Петру Александровичу прерывать.
Теперь они приехали вдруг опять, хотя и знали, что
старец почти уже не может вовсе никого принимать, и, настоятельно умоляя, просили еще раз «счастья узреть
великого исцелителя».
— Вот что, мать, — проговорил
старец, — однажды древний
великий святой увидел во храме такую же, как ты, плачущую мать и тоже по младенце своем, по единственном, которого тоже призвал Господь.
Все ожидали чего-то немедленного и
великого тотчас по успении
старца.
Старец этот, отец Ферапонт, был тот самый престарелый монах,
великий постник и молчальник, о котором мы уже и упоминали как о противнике
старца Зосимы, и главное — старчества, которое и считал он вредным и легкомысленным новшеством.
Вот почему
великое известие о новом «чуде», совершенном
старцем Зосимою, повергло его в чрезвычайное недоумение.
Именем всего
великого и святого, именем умирающего
старца вашего покажите мне это письмо, Алексей Федорович, мне, матери!
Уходит наконец от них, не выдержав сам муки сердца своего, бросается на одр свой и плачет; утирает потом лицо свое и выходит сияющ и светел и возвещает им: «Братья, я Иосиф, брат ваш!» Пусть прочтет он далее о том, как обрадовался
старец Иаков, узнав, что жив еще его милый мальчик, и потянулся в Египет, бросив даже Отчизну, и умер в чужой земле, изрекши на веки веков в завещании своем величайшее слово, вмещавшееся таинственно в кротком и боязливом сердце его во всю его жизнь, о том, что от рода его, от Иуды, выйдет
великое чаяние мира, примиритель и спаситель его!
И вот тут только обнаружилось, до какой степени все у нас приобыкли считать усопшего
старца еще при жизни его за несомненного и
великого святого.
Из таковых особенно сохранялась память о дожившем до ста пяти лет
старце Иове, знаменитом подвижнике,
великом постнике и молчальнике, преставившемся уже давно, еще в десятых годах нынешнего столетия, и могилу которого с особым и чрезвычайным уважением показывали всем впервые прибывающим богомольцам, таинственно упоминая при сем о некиих
великих надеждах.
Кроме сего древле почившего
старца, жива была таковая же память и о преставившемся сравнительно уже недавно
великом отце иеросхимонахе,
старце Варсонофии — том самом, от которого отец Зосима и принял старчество и которого, при жизни его, все приходившие в монастырь богомольцы считали прямо за юродивого.
А вслед за сим на новопреставившегося
старца посыпались уже осуждения и самые даже обвинения: «Несправедливо учил; учил, что жизнь есть
великая радость, а не смирение слезное», — говорили одни, из наиболее бестолковых.
Даже и об том помышляю, чтобы, на старости лет, совсем от мирския прелести удалиться, и сказывали мне, будто для того в закамской стороне и места удобные обретаются, и живут в них старцы великие постники и подражатели; так вы бы, матушка, от странников, в ваши места приходящих, об том узнавали, где тех
великих старцев сыскать, и мне бы потом отписали.
Впоследствии, встретив эту самую мысль у Сократа в его ответной речи судьям, приговорившим его к смерти, я был поражен: откуда мог взять эту мысль я, будучи мальчиком и невеждою. Но тем не менее, как бы там ни было, а мы сошлись с Сократом в то время, когда я знал о «
великом старце» только то, что, судя по виденным некогда бюстам этого мудреца, он был очень некрасив и, очевидно, не имел военной выправки, без которой человеку трудно держать себя с достоинством в хорошем обществе.
Неточные совпадения
А у нас на Москве горше прежнего;
старец некий из далеких стран сюда приходил и сказывал: видели в египетской стране звезду необычную — красна яко кровь и хвост
велик.
Это именно
старцы разумные и
великие постники!
После него все пошло по-новому. Сперва поселился Мокей зюздинский с бабами, а за ним семей еще боле десятка перетащилось.
Старцы наши заметно стали к ним похаживать, и пошел у них тут грех и соблазн
великий. Что при старике Асафе было общее, — припасы ли, деньги ли, — то при Мартемьяне все врозь пошло; каждый об том только и помыслу имел, как бы побольше милостыни набрать да поскорее к любовнице снести.
— А какая у него одежа? пониток черный да вериги железные — вот и одежа вся. Известно, не без того, чтоб люди об нем не знали; тоже прихаживали другие и милостыню
старцу творили: кто хлебца принесет, кто холстеца, только мало он принимал, разве по
великой уж нужде. Да и тут, сударь, много раз при мне скорбел, что по немощи своей, не может совершенно от мира укрыться и полным сердцем всего себя богу посвятить!
И еще рассказывал мне, сударь,
старец Вассиан, какие в пустынях подвижникам Христовым искушения
великие бывают.