И вот, убедясь в этом, он видит, что надо идти по указанию умного духа, страшного духа смерти и разрушения, а для того принять ложь и обман и
вести людей уже сознательно к смерти и разрушению, и притом обманывать их всю дорогу, чтоб они как-нибудь не заметили, куда их ведут, для того чтобы хоть в дороге-то жалкие эти слепцы считали себя счастливыми.
Неточные совпадения
Пить вино и развратничать он не любит, а между тем старик и обойтись без него не может, до того ужились!» Это была правда; молодой
человек имел даже видимое влияние на старика; тот почти начал его иногда как будто слушаться, хотя был чрезвычайно и даже злобно подчас своенравен; даже
вести себя начал иногда приличнее…
— А пожалуй; вы в этом знаток. Только вот что, Федор Павлович, вы сами сейчас изволили упомянуть, что мы дали слово
вести себя прилично, помните. Говорю вам, удержитесь. А начнете шута из себя строить, так я не намерен, чтобы меня с вами на одну доску здесь поставили… Видите, какой
человек, — обратился он к монаху, — я вот с ним боюсь входить к порядочным
людям.
Ходил очень странный слух, между самыми, впрочем, темными
людьми, что отец Ферапонт имеет сообщение с небесными духами и с ними только
ведет беседу, вот почему с
людьми и молчит.
И
люди обрадовались, что их вновь
повели как стадо и что с сердец их снят наконец столь страшный дар, принесший им столько муки.
Не скажу, чтобы были скверные; все эти молодые
люди были хорошие, да вели-то себя скверно, а пуще всех я.
— Да
вели подать свечей-то! — проговорил Ракитин с развязным видом самого короткого знакомого и близкого
человека, имеющего даже право распоряжаться в доме.
Начали мыться. Петр Ильич держал кувшин и подливал воду. Митя торопился и плохо было намылил руки. (Руки у него дрожали, как припомнил потом Петр Ильич.) Петр Ильич тотчас же
велел намылить больше и тереть больше. Он как будто брал какой-то верх над Митей в эту минуту, чем дальше, тем больше. Заметим кстати: молодой
человек был характера неробкого.
— Штыком! Чтоб получить удар штыком, нужно подбежать вплоть ко врагу. Верно? Да, мы, на фронте, не щадим себя, а вы, в тылу… Вы — больше враги, чем немцы! — крикнул он, ударив дном стакана по столу, и матерно выругался, стоя пред Самгиным, размахивая короткими руками, точно пловец. — Вы, штатские, сделали тыл врагом армии. Да, вы это сделали. Что я защищаю? Тыл. Но, когда я
веду людей в атаку, я помню, что могу получить пулю в затылок или штык в спину. Понимаете?
— Да, это mauvais genre! [дурной тон! (фр.)] Ведь при вас даже неловко сказать «мужик» или «баба», да еще беременная… Ведь «хороший тон» не
велит человеку быть самим собой… Надо стереть с себя все свое и походить на всех!
Напившись чаю, мы опять пошли вперед. Уходя, я
велел людям внимательно смотреть под ноги, чтобы не повторить ошибки. Через два часа мы достигли того места, где в Сакхому с правой стороны впадает река Угрюмая.
На другой день была назначена дневка. Я
велел людям осмотреть седла, просушить то, что промокло, и почистить винтовки. Дождь перестал; свежий северо-западный ветер разогнал тучи; выглянуло солнце.
Неточные совпадения
Стародум(читает). «…Я теперь только узнал…
ведет в Москву свою команду… Он с вами должен встретиться… Сердечно буду рад, если он увидится с вами… Возьмите труд узнать образ мыслей его». (В сторону.) Конечно. Без того ее не выдам… «Вы найдете… Ваш истинный друг…» Хорошо. Это письмо до тебя принадлежит. Я сказывал тебе, что молодой
человек, похвальных свойств, представлен… Слова мои тебя смущают, друг мой сердечный. Я это и давеча приметил и теперь вижу. Доверенность твоя ко мне…
Правдин (останавливая ее). Поостановитесь, сударыня. (Вынув бумагу и важным голосом Простакову.) Именем правительства вам приказываю сей же час собрать
людей и крестьян ваших для объявления им указа, что за бесчеловечие жены вашей, до которого попустило ее ваше крайнее слабомыслие,
повелевает мне правительство принять в опеку дом ваш и деревни.
Скотинин. Как друзей не остеречь!
Повещу им, чтоб они
людей…
В одной из приволжских губерний градоначальник был роста трех аршин с вершком, и что же? — прибыл в тот город малого роста ревизор, вознегодовал,
повел подкопы и достиг того, что сего, впрочем, достойного
человека предали суду.
Тогда все члены заволновались, зашумели и, пригласив смотрителя народного училища, предложили ему вопрос: бывали ли в истории примеры, чтобы
люди распоряжались,
вели войны и заключали трактаты, имея на плечах порожний сосуд?