Неточные совпадения
И не
глядела бы я теперь
на свой дом и
на свое добро, и не видала б я ничего вовсе!
А старец уже заметил в толпе два горящие, стремящиеся к нему взгляда изнуренной,
на вид чахоточной, хотя и молодой еще крестьянки. Она
глядела молча, глаза просили о чем-то, но она как бы боялась приблизиться.
—
На тебя
глянуть пришла. Я ведь у тебя бывала, аль забыл? Не велика же в тебе память, коли уж меня забыл. Сказали у нас, что ты хворый, думаю, что ж, я пойду его сама повидаю: вот и вижу тебя, да какой же ты хворый? Еще двадцать лет проживешь, право, Бог с тобою! Да и мало ли за тебя молебщиков, тебе ль хворать?
Любовь мечтательная жаждет подвига скорого, быстро удовлетворимого и чтобы все
на него
глядели.
Тут действительно доходит до того, что даже и жизнь отдают, только бы не продлилось долго, а поскорей совершилось, как бы
на сцене, и чтобы все
глядели и хвалили.
После нескольких минут он опять, влекомый тою же непреодолимою силой, повернулся посмотреть,
глядят ли
на него или нет, и увидел, что Lise, совсем почти свесившись из кресел, выглядывала
на него сбоку и ждала изо всех сил, когда он поглядит; поймав же его взгляд, расхохоталась так, что даже и старец не выдержал...
— Видишь (и как ты это ясно выразил), видишь? Сегодня,
глядя на папашу и
на братца Митеньку, о преступлении подумал? Стало быть, не ошибаюсь же я?
Ведь тот по Грушеньке с ума вдруг сошел, ведь у него слюна бежит, когда
на нее
глядит только.
Остановившись
на пороге, оглядел компанию и засмеялся длинным, наглым, злым смешком, всем отважно
глядя в глаза.
Плод полей и грозды сладки
Не блистают
на пирах;
Лишь дымятся тел остатки
На кровавых алтарях.
И куда печальным оком
Там Церера ни
глядит —
В унижении глубоком
Человека всюду зрит!
Веришь ли, никогда этого у меня ни с какой не бывало, ни с единою женщиной, чтобы в этакую минуту я
на нее
глядел с ненавистью, — и вот крест кладу: я
на эту
глядел тогда секунды три или пять со страшною ненавистью, — с тою самою ненавистью, от которой до любви, до безумнейшей любви — один волосок!
Отдано извергу, который и здесь, уже женихом будучи и когда
на него все
глядели, удержать свои дебоширства не мог, — и это при невесте-то, при невесте-то!
Мальчик насмешливо
глядел на учителя.
«Вишь, барчонок какой объявился», — бормотал,
на него
глядя, Григорий.
Надо прибавить, что не только в честности его он был уверен, но почему-то даже и любил его, хотя малый и
на него
глядел так же косо, как и
на других, и все молчал.
Знатоки русской женской красоты могли бы безошибочно предсказать,
глядя на Грушеньку, что эта свежая, еще юношеская красота к тридцати годам потеряет гармонию, расплывется, самое лицо обрюзгнет, около глаз и
на лбу чрезвычайно быстро появятся морщиночки, цвет лица огрубеет, побагровеет может быть, — одним словом, красота
на мгновение, красота летучая, которая так часто встречается именно у русской женщины.
— И не смейте говорить мне такие слова, обаятельница, волшебница! Вами-то гнушаться? Вот я нижнюю губку вашу еще раз поцелую. Она у вас точно припухла, так вот чтоб она еще больше припухла, и еще, еще… Посмотрите, как она смеется, Алексей Федорович, сердце веселится,
глядя на этого ангела… — Алеша краснел и дрожал незаметною малою дрожью.
— А так и оставайтесь с тем
на память, что вы-то у меня ручку целовали, а я у вас нет. — Что-то сверкнуло вдруг в ее глазах. Она ужасно пристально
глядела на Катерину Ивановну.
Ах, Алексей Федорович, что, если я опять не удержусь, как дура, и засмеюсь, как давеча,
на вас
глядя?
Старец, раскрыв утомленные очи и пристально
глянув на Алешу, вдруг спросил его...
— Вы туда же идете, в Михайловскую? — продолжал тот же мальчик. — Так вот догоните-ка его… Вон видите, он остановился опять, ждет и
на вас
глядит.
—
На вас
глядит,
на вас
глядит! — подхватили мальчики.
— Мне вдруг почему-то вообразилось,
на все это
глядя, — продолжал Алеша, как бы и не слыхав Лизы, — что она любит Ивана, вот я и сказал эту глупость… и что теперь будет!
Занавеска отдернулась, и Алеша увидел давешнего врага своего, в углу, под образами,
на прилаженной
на лавке и
на стуле постельке. Мальчик лежал накрытый своим пальтишком и еще стареньким ватным одеяльцем. Очевидно, был нездоров и, судя по горящим глазам, в лихорадочном жару. Он бесстрашно, не по-давешнему,
глядел теперь
на Алешу: «Дома, дескать, теперь не достанешь».
Каждая черточка
на его лице ходила и дергалась,
глядел же с чрезвычайным вызовом.
С брезгливым и раздражительным ощущением хотел было он пройти теперь молча и не
глядя на Смердякова в калитку, но Смердяков встал со скамейки, и уже по одному этому жесту Иван Федорович вмиг догадался, что тот желает иметь с ним особенный разговор.
С гневом и отвращением
глядел он
на скопческую испитую физиономию Смердякова с зачесанными гребешком височками и со взбитым маленьким хохолком.
— Что батюшка, спит или проснулся? — тихо и смиренно проговорил он, себе самому неожиданно, и вдруг, тоже совсем неожиданно, сел
на скамейку.
На мгновение ему стало чуть не страшно, он вспомнил это потом. Смердяков стоял против него, закинув руки за спину, и
глядел с уверенностью, почти строго.
Видишь: ему
на бороду надо
глядеть; бороденка у него рыженькая, гаденькая, тоненькая.
В глаза ему никогда не
гляди, по глазам ничего не разберешь, темна вода, плут, —
гляди на бороду.
— Эх, одолжи отца, припомню! Без сердца вы все, вот что! Чего тебе день али два? Куда ты теперь, в Венецию? Не развалится твоя Венеция в два-то дня. Я Алешку послал бы, да ведь что Алешка в этих делах? Я ведь единственно потому, что ты умный человек, разве я не вижу. Лесом не торгуешь, а глаз имеешь. Тут только чтобы видеть: всерьез или нет человек говорит. Говорю,
гляди на бороду: трясется бороденка — значит всерьез.
— Значит, правду говорят люди, что с умным человеком и поговорить любопытно, — твердо ответил Смердяков, проникновенно
глянув на Ивана Федоровича.
В душе путешественника было смутно, но он жадно
глядел кругом
на поля,
на холмы,
на деревья,
на стаю гусей, пролетавшую над ним высоко по ясному небу.
Расставили нас, в двенадцати шагах друг от друга, ему первый выстрел — стою я пред ним веселый, прямо лицом к лицу, глазом не смигну, любя
на него
гляжу, знаю, что сделаю.
Слушаю я, весело мне
на них
глядя.
А надо заметить, что жил я тогда уже не
на прежней квартире, а как только подал в отставку, съехал
на другую и нанял у одной старой женщины, вдовы чиновницы, и с ее прислугой, ибо и переезд-то мой
на сию квартиру произошел лишь потому только, что я Афанасия в тот же день, как с поединка воротился, обратно в роту препроводил, ибо стыдно было в глаза ему
глядеть после давешнего моего с ним поступка — до того наклонен стыдиться неприготовленный мирской человек даже иного справедливейшего своего дела.
Гляжу: с умилением говорит и таинственно
на меня смотрит, точно вопрошает меня.
И вот однажды, совсем даже неожиданно, после того как он долго и пламенно говорил, вижу, что он вдруг побледнел, лицо совсем перекосилось, сам же
на меня
глядит как в упор.
— Тебе надо подкрепиться, судя по лицу-то. Сострадание ведь
на тебя
глядя берет. Ведь ты и ночь не спал, я слышал, заседание у вас там было. А потом вся эта возня и мазня… Всего-то антидорцу кусочек, надо быть, пожевал. Есть у меня с собой в кармане колбаса, давеча из города захватил
на всякий случай, сюда направляясь, только ведь ты колбасы не станешь…
Алеша, голубчик,
гляжу я
на тебя и не верю; Господи, как это ты у меня появился!
Вот об Алешечке могу думать, я
на Алешечку
гляжу…
Ты, Алеша, и не знал ничего, от меня отворачивался, пройдешь — глаза опустишь, а я
на тебя сто раз до сего
глядела, всех спрашивать об тебе начала.
Но
на тебя
глядя, положила: его проглочу.
Алеша замолк, потому что ему пересекло дыхание. Ракитин, несмотря
на всю свою злость,
глядел с удивлением. Никогда не ожидал он от тихого Алеши такой тирады.
Алеша
глядел с полминуты
на гроб,
на закрытого, недвижимого, протянутого в гробу мертвеца, с иконой
на груди и с куколем с восьмиконечным крестом
на голове.
Он
глядел на это прошлое с бесконечным состраданием и решил со всем пламенем своей страсти, что раз Грушенька выговорит ему, что его любит и за него идет, то тотчас же и начнется совсем новая Грушенька, а вместе с нею и совсем новый Дмитрий Федорович, безо всяких уже пороков, а лишь с одними добродетелями: оба они друг другу простят и начнут свою жизнь уже совсем по-новому.
— Чего боишься, — обмерил его взглядом Митя, — ну и черт с тобой, коли так! — крикнул он, бросая ему пять рублей. — Теперь, Трифон Борисыч, проводи меня тихо и дай мне
на них
на всех перво-наперво глазком
глянуть, так чтоб они меня не заметили. Где они там, в голубой комнате?
И он убегал, а она принималась опять слушать песни и
глядеть на пляску, следя за ним взглядом, где бы он ни был, но через четверть часа опять подзывала его, и он опять прибегал.
«Что с ним?» — мельком подумал Митя и вбежал в комнату, где плясали девки. Но ее там не было. В голубой комнате тоже не было; один лишь Калганов дремал
на диване. Митя
глянул за занавесы — она была там. Она сидела в углу,
на сундуке, и, склонившись с руками и с головой
на подле стоявшую кровать, горько плакала, изо всех сил крепясь и скрадывая голос, чтобы не услышали. Увидав Митю, она поманила его к себе и, когда тот подбежал, крепко схватила его за руку.
Ехала я сюда с Тимофеем и все-то думала, всю дорогу думала: «Как встречу его, что-то скажу, как глядеть-то мы друг
на друга будем?..» Вся душа замирала, и вот он меня тут точно из шайки помоями окатил.