— Друг, друг, в унижении, в унижении и теперь. Страшно много человеку на земле терпеть, страшно много ему бед! Не думай, что я всего только хам в офицерском чине, который пьет коньяк и развратничает. Я, брат, почти только об этом и думаю, об этом униженном человеке, если только не вру.
Дай Бог мне теперь не врать и себя не хвалить. Потому мыслю об этом человеке, что я сам такой человек.
А все-таки как ни будем мы злы, чего не
дай Бог, но как вспомним про то, как мы хоронили Илюшу, как мы любили его в последние дни и как вот сейчас говорили так дружно и так вместе у этого камня, то самый жестокий из нас человек и самый насмешливый, если мы такими сделаемся, все-таки не посмеет внутри себя посмеяться над тем, как он был добр и хорош в эту теперешнюю минуту!
Неточные совпадения
— Если не может решиться в положительную, то никогда не решится и в отрицательную, сами знаете это свойство вашего сердца; и в этом вся мука его. Но благодарите Творца, что
дал вам сердце высшее, способное такою мукой мучиться, «горняя мудрствовати и горних искати, наше бо жительство на небесех есть».
Дай вам
Бог, чтобы решение сердца вашего постигло вас еще на земле, и да благословит
Бог пути ваши!
Детей им
Бог не
дал, был один ребеночек, да и тот умер.
У груди благой природы
Все, что дышит, радость пьет;
Все созданья, все народы
За собой она влечет;
Нам друзей
дала в несчастье,
Гроздий сок, венки харит,
Насекомым — сладострастье…
Ангел —
Богу предстоит.
Но довольно стихов! Я пролил слезы, и ты
дай мне поплакать. Пусть это будет глупость, над которою все будут смеяться, но ты нет. Вот и у тебя глазенки горят. Довольно стихов. Я тебе хочу сказать теперь о «насекомых», вот о тех, которых
Бог одарил сладострастьем...
— Червонца стоит твое слово, ослица, и пришлю тебе его сегодня же, но в остальном ты все-таки врешь, врешь и врешь; знай, дурак, что здесь мы все от легкомыслия лишь не веруем, потому что нам некогда: во-первых, дела одолели, а во-вторых, времени
Бог мало
дал, всего во дню определил только двадцать четыре часа, так что некогда и выспаться, не только покаяться.
Но ведь это всего только лошадь, лошадей и сам
Бог дал, чтоб их сечь.
Во Франции судейские клерки, а тоже и по монастырям монахи
давали целые представления, в которых выводили на сцену Мадонну, ангелов, святых, Христа и самого
Бога.
И предал
Бог своего праведника, столь им любимого, диаволу, и поразил диавол детей его, и скот его, и разметал богатство его, все вдруг, как Божиим громом, и разодрал Иов одежды свои, и бросился на землю, и возопил: «Наг вышел из чрева матери, наг и возвращусь в землю,
Бог дал,
Бог и взял.
И сколько тайн разрешенных и откровенных: восстановляет
Бог снова Иова,
дает ему вновь богатство, проходят опять многие годы, и вот у него уже новые дети, другие, и любит он их — Господи: «Да как мог бы он, казалось, возлюбить этих новых, когда тех прежних нет, когда тех лишился?
Животных любите: им
Бог дал начало мысли и радость безмятежную.
— Да ничего ровно, голубчик. Фу черт, да этому тринадцатилетний школьник теперь не верит. А впрочем, черт… Так ты вот и рассердился теперь на Бога-то своего, взбунтовался: чином, дескать, обошли, к празднику ордена не
дали! Эх вы!
Она тогда ожидала своей «эстафеты» и очень рада была, что Митя ни вчера, ни сегодня не приходил, надеялась, что авось
Бог даст не придет до ее отъезда, а он вдруг и нагрянул.
— Браво!
Давайте теперь пистолеты. Ей-богу, нет времени. И хотел бы с тобой поговорить, голубчик, да времени нет. Да и не надо вовсе, поздно говорить. А! где же деньги, куда я их дел? — вскрикнул он и принялся совать по карманам руки.
— Дорогу
дать. Милому существу и ненавистному
дать дорогу. И чтоб и ненавистное милым стало, — вот как
дать дорогу! И сказать им:
Бог с вами, идите, проходите мимо, а я…
— Семьсот, семьсот, а не пятьсот, сейчас, сию минуту в руки! — надбавил Митя, почувствовав нечто нехорошее. — Чего ты, пан? Не веришь? Не все же три тысячи
дать тебе сразу. Я
дам, а ты и воротишься к ней завтра же… Да теперь и нет у меня всех трех тысяч, у меня в городе дома лежат, — лепетал Митя, труся и падая духом с каждым своим словом, — ей-богу, лежат, спрятаны…
О да, мы будем в цепях, и не будет воли, но тогда, в великом горе нашем, мы вновь воскреснем в радость, без которой человеку жить невозможно, а
Богу быть, ибо
Бог дает радость, это его привилегия, великая…
РР. SS. Катя, моли
Бога, чтобы
дали люди деньги. Тогда не буду в крови, а не
дадут — в крови! Убей меня!
Лучшим стану, слово
даю, перед
Богом его
даю.
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь
дали.
Анна Андреевна. Пустяки, совершенные пустяки! Я никогда не была червонная
дама. (Поспешно уходит вместе с Марьей Антоновной и говорит за сценою.)Этакое вдруг вообразится! червонная
дама!
Бог знает что такое!
Артемий Филиппович (в сторону). Эка, бездельник, как расписывает!
Дал же
бог такой дар!
Растаковский (входит).Антона Антоновича поздравляю. Да продлит
бог жизнь вашу и новой четы и
даст вам потомство многочисленное, внучат и правнучат! Анна Андреевна! (Подходит к ручке Анны Андреевны.)Марья Антоновна! (Подходит к ручке Марьи Антоновны.)
Его хозяйка Домнушка // Была куда заботлива, // Зато и долговечности //
Бог не
дал ей.