Неточные совпадения
В гимназии своей он курса не кончил; ему оставался еще целый год, как он вдруг объявил своим дамам, что едет к
отцу по одному
делу, которое взбрело ему в голову.
— Об этом, конечно, говорить еще рано. Облегчение не есть еще полное исцеление и могло произойти и от других причин. Но если что и было, то ничьею силой, кроме как Божиим изволением. Все от Бога. Посетите меня,
отец, — прибавил он монаху, — а то не во всякое время могу: хвораю и знаю, что
дни мои сочтены.
Домой, то есть в дом тех хозяев, у которых жил ее покойный
отец, она являлась примерно раз в неделю, а по зимам приходила и каждый
день, но только лишь на ночь, и ночует либо в сенях, либо в коровнике.
Была уже при мне
девою лет двадцати четырех и жила с
отцом вместе с теткой, сестрой покойной матери.
Не понимал я тогда ничего: я, брат, до самого сюда приезда, и даже до самых последних теперешних
дней, и даже, может быть, до сегодня, не понимал ничего об этих всех наших с
отцом денежных пререканиях.
Катерина Ивановна, сестра и тетка, только что похоронив
отца,
дней через десять двинулись в Москву.
— А когда они прибудут, твои три тысячи? Ты еще и несовершеннолетний вдобавок, а надо непременно, непременно, чтобы ты сегодня уже ей откланялся, с деньгами или без денег, потому что я дальше тянуть не могу,
дело на такой точке стало. Завтра уже поздно, поздно. Я тебя к
отцу пошлю.
В келье находились послушник Порфирий и иеромонах
отец Паисий, весь
день каждый час заходивший узнать о здоровии
отца Зосимы, которому, как со страхом узнал Алеша, становилось все хуже и хуже.
Но Алеше уже и нечего было сообщать братии, ибо все уже всё знали: Ракитин, послав за ним монаха, поручил тому, кроме того, «почтительнейше донести и его высокопреподобию
отцу Паисию, что имеет до него он, Ракитин, некое
дело, но такой важности, что и минуты не смеет отложить для сообщения ему, за дерзость же свою земно просит простить его».
Ел он, как говорили (да оно и правда было), всего лишь по два фунта хлеба в три
дня, не более; приносил ему их каждые три
дня живший тут же на пасеке пасечник, но даже и с этим прислуживавшим ему пасечником
отец Ферапонт тоже редко когда молвил слово.
Алеша больно почувствовал, что за ночь бойцы собрались с новыми силами, а сердце их с наступившим
днем опять окаменело: «
Отец раздражен и зол, он выдумал что-то и стал на том; а что Дмитрий?
Лежу это я и Илюшу в тот
день не очень запомнил, а в тот-то именно
день мальчишки и подняли его на смех в школе с утра-с: «Мочалка, — кричат ему, —
отца твоего за мочалку из трактира тащили, а ты подле бежал и прощения просил».
«
Дело, дескать, такое простое, семейное и обыкновенное,
отец посек дочку, и вот, к стыду наших
дней, дошло до суда!» Убежденные присяжные удаляются и выносят оправдательный приговор.
Солидарность в грехе между людьми я понимаю, понимаю солидарность и в возмездии, но не с детками же солидарность в грехе, и если правда в самом
деле в том, что и они солидарны с
отцами их во всех злодействах
отцов, то уж, конечно, правда эта не от мира сего и мне непонятна.
«О
дне же сем и часе не знает даже и Сын, токмо лишь
Отец мой небесный», как изрек он и сам еще на земле.
— Да стой, стой, — смеялся Иван, — как ты разгорячился. Фантазия, говоришь ты, пусть! Конечно, фантазия. Но позволь, однако: неужели ты в самом
деле думаешь, что все это католическое движение последних веков есть и в самом
деле одно лишь желание власти для одних только грязных благ? Уж не
отец ли Паисий так тебя учит?
— Эх, одолжи
отца, припомню! Без сердца вы все, вот что! Чего тебе
день али два? Куда ты теперь, в Венецию? Не развалится твоя Венеция в два-то
дня. Я Алешку послал бы, да ведь что Алешка в этих
делах? Я ведь единственно потому, что ты умный человек, разве я не вижу. Лесом не торгуешь, а глаз имеешь. Тут только чтобы видеть: всерьез или нет человек говорит. Говорю, гляди на бороду: трясется бороденка — значит всерьез.
Отцы и учители мои, — умиленно улыбаясь, обратился он к гостям своим, — никогда до сего
дня не говорил я, даже и ему, за что был столь милым душе моей лик сего юноши.
Отцы и учители, произошло раз со мною умилительное
дело.
О таковых я внутренно во всю жизнь молился, исповедуюсь вам в том,
отцы и учители, да и ныне на всяк
день молюсь.
Начал чтение, сейчас после панихиды,
отец Иосиф;
отец же Паисий, сам пожелавший читать потом весь
день и всю ночь, пока еще был очень занят и озабочен, вместе с
отцом настоятелем скита, ибо вдруг стало обнаруживаться, и чем далее, тем более, и в монастырской братии, и в прибывавших из монастырских гостиниц и из города толпами мирских нечто необычайное, какое-то неслыханное и «неподобающее» даже волнение и нетерпеливое ожидание.
Это великое ожидание верующих, столь поспешно и обнаженно выказываемое и даже с нетерпением и чуть не с требованием, казалось
отцу Паисию несомненным соблазном, и хотя еще и задолго им предчувствованным, но на самом
деле превысившим его ожидания.
(Он вспоминал потом сам, что в тяжелый
день этот забыл совсем о брате Дмитрии, о котором так заботился и тосковал накануне; забыл тоже снести
отцу Илюшечки двести рублей, что с таким жаром намеревался исполнить тоже накануне.)
«И в третий
день брак бысть в Кане Галилейстей, — читал
отец Паисий, — и бе мати Иисусова ту. Зван же бысть Иисус и ученици его на брак».
Страшная, неистовая злоба закипела вдруг в сердце Мити: «Вот он, его соперник, его мучитель, мучитель его жизни!» Это был прилив той самой внезапной, мстительной и неистовой злобы, про которую, как бы предчувствуя ее, возвестил он Алеше в разговоре с ним в беседке четыре
дня назад, когда ответил на вопрос Алеши: «Как можешь ты говорить, что убьешь
отца?»
В тот же
день, вечером, бил и чуть не убил
отца и поклялся, что опять приду и убью, при свидетелях…
Неужели вы думаете, что я стал бы скрывать от вас, если бы в самом
деле убил
отца, вилять, лгать и прятаться?
Все время, пока я носил эти полторы тысячи, зашитые на груди, я каждый
день и каждый час говорил себе: «Ты вор, ты вор!» Да я оттого и свирепствовал в этот месяц, оттого и дрался в трактире, оттого и
отца избил, что чувствовал себя вором!
Он поклялся на коленях пред образом и поклялся памятью
отца, как потребовала сама госпожа Красоткина, причем «мужественный» Коля сам расплакался, как шестилетний мальчик, от «чувств», и мать и сын во весь тот
день бросались друг другу в объятия и плакали сотрясаясь.
Мальчик хоть и старался не показывать, что ему это неприятно, но с болью сердца сознавал, что
отец в обществе унижен, и всегда, неотвязно, вспоминал о «мочалке» и о том «страшном
дне».
Но Илюша, уже слышавший и знавший еще за три
дня, что ему подарят маленькую собачку, и не простую, а настоящую меделянскую (что, конечно, было ужасно важно), хотя и показывал из тонкого и деликатного чувства, что рад подарку, но все, и
отец и мальчики, ясно увидели, что новая собачка, может быть, только еще сильнее шевельнула в его сердечке воспоминание о несчастной, им замученной Жучке.
Я, разумеется, и не претендовала на его частые визиты, зная, сколько у него теперь и без того хлопот, — vous comprenez, cette affaire et la mort terrible de votre papa, [вы понимаете, это
дело и ужасная смерть вашего
отца (фр.).] — только вдруг узнаю, что он был опять, только не у меня, а у Lise, это уже
дней шесть тому, пришел, просидел пять минут и ушел.
Замечательно еще и то, что он, чувствуя, что ненавидит Митю с каждым
днем все больше и больше, понимал в то же время, что не за «возвраты» к нему Кати ненавидел его, а именно за то, что он убил
отца!
— «
Отец святой, это не утешение! — восклицает отчаянный, — я был бы, напротив, в восторге всю жизнь каждый
день оставаться с носом, только бы он был у меня на надлежащем месте!» — «Сын мой, — вздыхает патер, — всех благ нельзя требовать разом, и это уже ропот на Провидение, которое даже и тут не забыло вас; ибо если вы вопиете, как возопили сейчас, что с радостью готовы бы всю жизнь оставаться с носом, то и тут уже косвенно исполнено желание ваше: ибо, потеряв нос, вы тем самым все же как бы остались с носом…»
Сознавался, впрочем, что брат был в последние
дни, из-за страсти к Грушеньке, из-за соперничества с
отцом, в положении невыносимом.
— Боюсь сказать, что поверил. Но я всегда был убежден, что некоторое высшее чувство всегда спасет его в роковую минуту, как и спасло в самом
деле, потому что не он убил
отца моего, — твердо закончил Алеша громким голосом и на всю залу. Прокурор вздрогнул, как боевой конь, заслышавший трубный сигнал.
— Я должна сообщить еще одно показание, немедленно… немедленно!.. Вот бумага, письмо… возьмите, прочтите скорее, скорее! Это письмо этого изверга, вот этого, этого! — она указывала на Митю. — Это он убил
отца, вы увидите сейчас, он мне пишет, как он убьет
отца! А тот больной, больной, тот в белой горячке! Я уже три
дня вижу, что он в горячке!
А за
день до того, как убил
отца, и написал мне это письмо, написал пьяный, я сейчас тогда увидела, написал из злобы и зная, наверно зная, что я никому не покажу этого письма, даже если б он и убил.
Видевшие и слышавшие подсудимого в этот месяц почувствовали наконец, что тут уже могут быть не одни крики и угрозы
отцу, но что при таком исступлении угрозы, пожалуй, перейдут и в
дело.
Он выставит его только, может быть, завтра или даже через несколько
дней, приискав момент, в который сам же крикнет нам: «Видите, я сам отрицал Смердякова больше, чем вы, вы сами это помните, но теперь и я убедился: это он убил, и как же не он!» А пока он впадает с нами в мрачное и раздражительное отрицание, нетерпение и гнев подсказывают ему, однако, самое неумелое и неправдоподобное объяснение о том, как он глядел
отцу в окно и как он почтительно отошел от окна.
Да, но он кричал по трактирам, что убьет
отца, а за два
дня, в тот вечер, когда написал свое пьяное письмо, был тих и поссорился в трактире лишь с одним только купеческим приказчиком, „потому-де, что Карамазов не мог не поссориться“.