Неточные совпадения
Столь роковой приезд этот, послуживший началом ко стольким последствиям, для меня долго потом,
почти всегда, оставался
делом неясным.
Только впоследствии объяснилось, что Иван Федорович приезжал отчасти по просьбе и по
делам своего старшего брата, Дмитрия Федоровича, которого в первый раз отроду узнал и увидал тоже
почти в это же самое время, в этот самый приезд, но с которым, однако же, по одному важному случаю, касавшемуся более Дмитрия Федоровича, вступил еще до приезда своего из Москвы в переписку.
— Не только говорил, но это, может быть, всего сильнее убивало его. Он говорил, что лишен теперь
чести и что теперь уже все равно, — с жаром ответил Алеша, чувствуя всем сердцем своим, как надежда вливается в его сердце и что в самом
деле, может быть, есть выход и спасение для его брата. — Но разве вы… про эти деньги знаете? — прибавил он и вдруг осекся.
Дело в том, что теперь он был уже в некотором недоумении и
почти не знал, чему верить.
— В этих
делах, Алексей Федорович, в этих
делах теперь главное —
честь и долг, и не знаю, что еще, но нечто высшее, даже, может быть, высшее самого долга.
И не то странно, не то было бы дивно, что Бог в самом
деле существует, но то дивно, что такая мысль — мысль о необходимости Бога — могла залезть в голову такому дикому и злому животному, как человек, до того она свята, до того она трогательна, до того премудра и до того она делает
честь человеку.
В «Notre Dame de Paris» [«Соборе Парижской Богоматери» (фр.).] у Виктора Гюго в
честь рождения французского дофина, в Париже, при Людовике XI, в зале ратуши дается назидательное и даровое представление народу под названием: «Le bon jugement de la très sainte et gracieuse Vierge Marie», [«Милосердный суд пресвятой и всемилостивой
Девы Марии» (фр.).] где и является она сама лично и произносит свой bon jugement. [милосердный суд (фр.).]
Стояло и торчало где-то какое-то существо или предмет, вроде как торчит что-нибудь иногда пред глазом, и долго, за
делом или в горячем разговоре, не замечаешь его, а между тем видимо раздражаешься,
почти мучаешься, и наконец-то догадаешься отстранить негодный предмет, часто очень пустой и смешной, какую-нибудь вещь, забытую не на своем месте, платок, упавший на пол, книгу, не убранную в шкаф, и проч., и проч.
К вечеру вышла другая забота: доложили Федору Павловичу, что Григорий, который с третьего
дня расхворался, как раз совсем
почти слег, отнялась поясница.
Дело в том, что как раз в этот вечер ждал он прибытия Грушеньки уже
почти наверно; по крайней мере получил он от Смердякова, еще рано поутру,
почти заверение, что «они уж несомненно обещали прибыть-с».
Библию же одну никогда
почти в то время не развертывал, но никогда и не расставался с нею, а возил ее повсюду с собой: воистину берег эту книгу, сам того не ведая, «на
день и час, на месяц и год».
Все манеры ее как бы изменились тоже со вчерашнего
дня совсем к лучшему: не было этой вчерашней слащавости в выговоре
почти вовсе, этих изнеженных и манерных движений… все было просто, простодушно, движения ее были скорые, прямые, доверчивые, но была она очень возбуждена.
На другой же
день после разговора своего с Алешей в поле, после которого Митя
почти не спал всю ночь, он явился в дом Самсонова около десяти часов утра и велел о себе доложить.
Но
дело в том, что с Хохлаковой он в последний месяц совсем
почти раззнакомился, да и прежде знаком был мало и, сверх того, очень знал, что и сама она его терпеть не может.
Сначала
дело как бы улыбнулось: только что он доложился, его тотчас же приняли с необыкновенною быстротой. «Точно ведь ждала меня», — мелькнуло в уме Мити, а затем вдруг, только что ввели его в гостиную,
почти вбежала хозяйка и прямо объявила ему, что ждала его…
— Это уж совсем беспорядок будет, Михаил Макарович, — вскричал он, — вы положительно мешаете следствию…
дело портите… —
почти задыхался он.
— Это положительно отказываюсь сказать, господа! Видите, не потому, чтоб не мог сказать, али не смел, али опасался, потому что все это плевое
дело и совершенные пустяки, а потому не скажу, что тут принцип: это моя частная жизнь, и я не позволю вторгаться в мою частную жизнь. Вот мой принцип. Ваш вопрос до
дела не относится, а все, что до
дела не относится, есть моя частная жизнь! Долг хотел отдать, долг
чести хотел отдать, а кому — не скажу.
— А вы и не знали! — подмигнул ему Митя, насмешливо и злобно улыбнувшись. — А что, коль не скажу? От кого тогда узнать? Знали ведь о знаках-то покойник, я да Смердяков, вот и все, да еще небо знало, да оно ведь вам не скажет. А фактик-то любопытный, черт знает что на нем можно соорудить, ха-ха! Утешьтесь, господа, открою, глупости у вас на уме. Не знаете вы, с кем имеете
дело! Вы имеете
дело с таким подсудимым, который сам на себя показывает, во вред себе показывает! Да-с, ибо я рыцарь
чести, а вы — нет!
— Шутки в сторону, — проговорил он мрачно, — слушайте: с самого начала, вот
почти еще тогда, когда я выбежал к вам давеча из-за этой занавески, у меня мелькнула уж эта мысль: «Смердяков!» Здесь я сидел за столом и кричал, что не повинен в крови, а сам все думаю: «Смердяков!» И не отставал Смердяков от души. Наконец теперь подумал вдруг то же: «Смердяков», но лишь на секунду: тотчас же рядом подумал: «Нет, не Смердяков!» Не его это
дело, господа!
— Не беспокойтесь так, Дмитрий Федорович, — заключил прокурор, — все теперь записанное вы потом прослушаете сами и с чем не согласитесь, мы по вашим словам изменим, а теперь я вам один вопросик еще в третий раз повторю: неужто в самом
деле никто, так-таки вовсе никто, не слыхал от вас об этих зашитых вами в ладонку деньгах? Это, я вам скажу,
почти невозможно представить.
Ему предстояло одно очень важное собственное
дело, и на вид какое-то
почти даже таинственное, между тем время уходило, а Агафья, на которую можно бы было оставить детей, все еще не хотела возвратиться с базара.
Весь этот
день он просидел на своем месте,
почти не шелохнувшись; когда же стемнело и заперли ставни, Феня спросила барыню...
Кроме Алеши, заходившего, однако, не каждый
день, и всегда ненадолго, Грушенька никого
почти и не принимала.
Грушенька, однако ж, посылала
почти каждый
день справляться об его здоровье.
Я это потом, потом только вдруг приметила, но вначале, то есть с месяц назад, он стал бывать у меня чаще,
почти каждый
день, хотя и прежде мы были знакомы.
Приходит он в три
дня раз, а не каждый
день (хотя пусть бы и каждый
день), и всегда так хорошо одет, и вообще я люблю молодежь, Алеша, талантливую, скромную, вот как вы, а у него
почти государственный ум, он так мило говорит, и я непременно, непременно буду просить за него.
Он в тот ужасный
день меня
почти от смерти спас, придя ко мне ночью.
— Об этом после, теперь другое. Я об Иване не говорил тебе до сих пор
почти ничего. Откладывал до конца. Когда эта штука моя здесь кончится и скажут приговор, тогда тебе кое-что расскажу, все расскажу. Страшное тут
дело одно… А ты будешь мне судья в этом
деле. А теперь и не начинай об этом, теперь молчок. Вот ты говоришь об завтрашнем, о суде, а веришь ли, я ничего не знаю.
Скажу только, что
дело взяло
почти целый час времени.
— Черт! Он ко мне повадился. Два раза был, даже
почти три. Он дразнил меня тем, будто я сержусь, что он просто черт, а не сатана с опаленными крыльями, в громе и блеске. Но он не сатана, это он лжет. Он самозванец. Он просто черт, дрянной, мелкий черт. Он в баню ходит.
Раздень его и наверно отыщешь хвост, длинный, гладкий, как у датской собаки, в аршин длиной, бурый… Алеша, ты озяб, ты в снегу был, хочешь чаю? Что? холодный? Хочешь, велю поставить? C’est а ne pas mettre un chien dehors…
Я видел сам, как в конце залы, за эстрадой, была временно и наскоро устроена особая загородка, в которую впустили всех этих съехавшихся юристов, и они
почли себя даже счастливыми, что могли тут хоть стоять, потому что стулья, чтобы выгадать место, были из этой загородки совсем вынесены, и вся набравшаяся толпа простояла все «
дело» густо сомкнувшеюся кучей, плечом к плечу.
Конечно, иные из посетителей были
почти даже веселы и весьма безучастны собственно к судьбе Мити, но все же опять-таки не к рассматривающемуся
делу; все были заняты исходом его, и большинство мужчин решительно желало кары преступнику, кроме разве юристов, которым дорога была не нравственная сторона
дела, а лишь, так сказать, современно-юридическая.
Прокурор же показался мне, да и не мне, а всем, очень уж как-то бледным,
почти с зеленым лицом, почему-то как бы внезапно похудевшим в одну, может быть, ночь, потому что я всего только третьего
дня видел его совсем еще в своем виде.
Так что действительно могла зайти мысль, как зашла и мне, например, только что я их рассмотрел: „Что могут такие постичь в таком
деле?“ Тем не менее лица их производили какое-то странно внушительное и
почти грозящее впечатление, были строги и нахмурены.
А что его оправдают — в этом, странное
дело, все дамы были окончательно убеждены
почти до самой последней минуты: «виновен, но оправдают из гуманности, из новых идей, из новых чувств, которые теперь пошли», и проч., и проч.
Кстати, уже всем
почти было известно в городе, что приезжий знаменитый врач в какие-нибудь два-три
дня своего у нас пребывания позволил себе несколько чрезвычайно обидных отзывов насчет дарований доктора Герценштубе.
Он много и умно говорил про «аффект» и «манию» и выводил, что по всем собранным данным подсудимый пред своим арестом за несколько еще
дней находился в несомненном болезненном аффекте и если совершил преступление, то хотя и сознавая его, но
почти невольно, совсем не имея сил бороться с болезненным нравственным влечением, им овладевшим.
О, про такие вещи поминутно, пред которыми даже теперешнее
дело бледнеет и представляется
почти чем-то уже обыкновенным.
Дело в том, что
почти с первых же минут в Мокром он видит и, наконец, постигает совершенно, что „бесспорный“ соперник его вовсе, может быть, уж не так бесспорен и что поздравлений с новым счастьем и заздравного бокала от него не хотят и не принимают.
Недавно в Петербурге один молодой человек,
почти мальчик, восемнадцати лет, мелкий разносчик с лотка, вошел среди бела
дня с топором в меняльную лавку и с необычайною, типическою дерзостью убил хозяина лавки и унес с собою тысячу пятьсот рублей денег.
Затем предоставлено было слово самому подсудимому. Митя встал, но сказал немного. Он был страшно утомлен и телесно, и духовно. Вид независимости и силы, с которым он появился утром в залу,
почти исчез. Он как будто что-то пережил в этот
день на всю жизнь, научившее и вразумившее его чему-то очень важному, чего он прежде не понимал. Голос его ослабел, он уже не кричал, как давеча. В словах его послышалось что-то новое, смирившееся, побежденное и приникшее.
И хотя бы мы были заняты самыми важными
делами, достигли
почестей или впали бы в какое великое несчастье — все равно не забывайте никогда, как нам было раз здесь хорошо, всем сообща, соединенным таким хорошим и добрым чувством, которое и нас сделало на это время любви нашей к бедному мальчику, может быть, лучшими, чем мы есть в самом
деле.