Неточные совпадения
Федор Павлович, например, начал почти что ни с чем, помещик он был самый маленький, бегал обедать по чужим столам, норовил в приживальщики, а между
тем в момент кончины его у него оказалось
до ста тысяч рублей чистыми деньгами.
Что же
до обоюдной любви,
то ее вовсе, кажется, не было — ни со стороны невесты, ни с его стороны, несмотря даже на красивость Аделаиды Ивановны.
Рассказывали, что молодая супруга выказала при
том несравненно более благородства и возвышенности, нежели Федор Павлович, который, как известно теперь, подтибрил у нее тогда же, разом, все ее денежки,
до двадцати пяти тысяч, только что она их получила, так что тысячки эти с
тех пор решительно как бы канули для нее в воду.
Григорий снес эту пощечину как преданный раб, не сгрубил ни слова, и когда провожал старую барыню
до кареты,
то, поклонившись ей в пояс, внушительно произнес, что ей «за сирот Бог заплатит».
Случилось так, что и генеральша скоро после
того умерла, но выговорив, однако, в завещании обоим малюткам по тысяче рублей каждому «на их обучение, и чтобы все эти деньги были на них истрачены непременно, но с
тем, чтобы хватило вплоть
до совершеннолетия, потому что слишком довольно и такой подачки для этаких детей, а если кому угодно,
то пусть сам раскошеливается», и проч., и проч.
Статейки эти, говорят, были так всегда любопытно и пикантно составлены, что быстро пошли в ход, и уж в этом одном молодой человек оказал все свое практическое и умственное превосходство над
тою многочисленною, вечно нуждающеюся и несчастною частью нашей учащейся молодежи обоего пола, которая в столицах, по обыкновению, с утра
до ночи обивает пороги разных газет и журналов, не умея ничего лучше выдумать, кроме вечного повторения одной и
той же просьбы о переводах с французского или о переписке.
А впрочем, ступай, доберись там
до правды, да и приди рассказать: все же идти на
тот свет будет легче, коли наверно знаешь, что там такое.
Когда же церковь хоронила тело его, уже чтя его как святого,
то вдруг при возгласе диакона: «Оглашенные, изыдите!» — гроб с лежащим в нем телом мученика сорвался с места и был извергнут из храма, и так
до трех раз.
Ему все казалось почему-то, что Иван чем-то занят, чем-то внутренним и важным, что он стремится к какой-то цели, может быть очень трудной, так что ему не
до него, и что вот это и есть
та единственная причина, почему он смотрит на Алешу рассеянно.
Многие из «высших» даже лиц и даже из ученейших, мало
того, некоторые из вольнодумных даже лиц, приходившие или по любопытству, или по иному поводу, входя в келью со всеми или получая свидание наедине, ставили себе в первейшую обязанность, все
до единого, глубочайшую почтительность и деликатность во все время свидания,
тем более что здесь денег не полагалось, а была лишь любовь и милость с одной стороны, а с другой — покаяние и жажда разрешить какой-нибудь трудный вопрос души или трудный момент в жизни собственного сердца.
И ведь знает человек, что никто не обидел его, а что он сам себе обиду навыдумал и налгал для красы, сам преувеличил, чтобы картину создать, к слову привязался и из горошинки сделал гору, — знает сам это, а все-таки самый первый обижается, обижается
до приятности,
до ощущения большого удовольствия, а
тем самым доходит и
до вражды истинной…
Послушайте, вы целитель, вы знаток души человеческой; я, конечно, не смею претендовать на
то, чтобы вы мне совершенно верили, но уверяю вас самым великим словом, что я не из легкомыслия теперь говорю, что мысль эта о будущей загробной жизни
до страдания волнует меня,
до ужаса и испуга…
— Опытом деятельной любви. Постарайтесь любить ваших ближних деятельно и неустанно. По мере
того как будете преуспевать в любви, будете убеждаться и в бытии Бога, и в бессмертии души вашей. Если же дойдете
до полного самоотвержения в любви к ближнему, тогда уж несомненно уверуете, и никакое сомнение даже и не возможет зайти в вашу душу. Это испытано, это точно.
В мечтах я нередко, говорит, доходил
до страстных помыслов о служении человечеству и, может быть, действительно пошел бы на крест за людей, если б это вдруг как-нибудь потребовалось, а между
тем я двух дней не в состоянии прожить ни с кем в одной комнате, о чем знаю из опыта.
Если же вы и со мной теперь говорили столь искренно для
того, чтобы, как теперь от меня, лишь похвалу получить за вашу правдивость,
то, конечно, ни
до чего не дойдете в подвигах деятельной любви; так все и останется лишь в мечтах ваших, и вся жизнь мелькнет как призрак.
Если не дойдете
до счастия,
то всегда помните, что вы на хорошей дороге, и постарайтесь с нее не сходить.
Дело в
том, что он и прежде с Иваном Федоровичем несколько пикировался в познаниях и некоторую небрежность его к себе хладнокровно не выносил: «
До сих пор, по крайней мере, стоял на высоте всего, что есть передового в Европе, а это новое поколение решительно нас игнорирует», — думал он про себя.
— Совершенно обратно изволите понимать! — строго проговорил отец Паисий, — не церковь обращается в государство, поймите это.
То Рим и его мечта.
То третье диаволово искушение! А, напротив, государство обращается в церковь, восходит
до церкви и становится церковью на всей земле, что совершенно уже противоположно и ультрамонтанству, и Риму, и вашему толкованию, и есть лишь великое предназначение православия на земле. От Востока звезда сия воссияет.
Впрочем, некоторая болезненность его лица в настоящую минуту могла быть понятна: все знали или слышали о чрезвычайно тревожной и «кутящей» жизни, которой он именно в последнее время у нас предавался, равно как всем известно было и
то необычайное раздражение,
до которого он достиг в ссорах со своим отцом из-за спорных денег.
Не далее как дней пять
тому назад, в одном здешнем, по преимуществу дамском, обществе он торжественно заявил в споре, что на всей земле нет решительно ничего такого, что бы заставляло людей любить себе подобных, что такого закона природы: чтобы человек любил человечество — не существует вовсе, и что если есть и была
до сих пор любовь на земле,
то не от закона естественного, а единственно потому, что люди веровали в свое бессмертие.
Купчиха Кондратьева, одна зажиточная вдова, даже так распорядилась, что в конце еще апреля завела Лизавету к себе, с
тем чтоб ее и не выпускать
до самых родов.
Веришь ли, никогда этого у меня ни с какой не бывало, ни с единою женщиной, чтобы в этакую минуту я на нее глядел с ненавистью, — и вот крест кладу: я на эту глядел тогда секунды три или пять со страшною ненавистью, — с
тою самою ненавистью, от которой
до любви,
до безумнейшей любви — один волосок!
Нравственно же воротился почти
тем же самым, как и
до отъезда в Москву: все так же был нелюдим и ни в чьем обществе не ощущал ни малейшей надобности.
А коли я уже разжалован,
то каким же манером и по какой справедливости станут спрашивать с меня на
том свете как с христианина за
то, что я отрекся Христа, тогда как я за помышление только одно, еще
до отречения, был уже крещения моего совлечен?
Что же, Григорий Васильевич, коли я неверующий, а вы столь верующий, что меня беспрерывно даже ругаете,
то попробуйте сами-с сказать сей горе, чтобы не
то чтобы в море (потому что
до моря отсюда далеко-с), но даже хоть в речку нашу вонючую съехала, вот что у нас за садом течет,
то и увидите сами в
тот же момент, что ничего не съедет-с, а все останется в прежнем порядке и целости, сколько бы вы ни кричали-с.
Опять-таки и
то взямши, что никто в наше время, не только вы-с, но и решительно никто, начиная с самых даже высоких лиц
до самого последнего мужика-с, не сможет спихнуть горы в море, кроме разве какого-нибудь одного человека на всей земле, много двух, да и
то, может, где-нибудь там в пустыне египетской в секрете спасаются, так что их и не найдешь вовсе, —
то коли так-с, коли все остальные выходят неверующие,
то неужели же всех сих остальных,
то есть население всей земли-с, кроме каких-нибудь
тех двух пустынников, проклянет Господь и при милосердии своем, столь известном, никому из них не простит?
Но ведь
до мук и не дошло бы тогда-с, потому стоило бы мне в
тот же миг сказать сей горе: двинься и подави мучителя,
то она бы двинулась и в
тот же миг его придавила, как таракана, и пошел бы я как ни в чем не бывало прочь, воспевая и славя Бога.
Ибо если бы даже кожу мою уже
до половины содрали со спины,
то и тогда по слову моему или крику не двинулась бы сия гора.
— То-то, брат, вот этакая валаамова ослица думает, думает, да и черт знает про себя там
до чего додумается.
Даже вьельфильки, и в
тех иногда отыщешь такое, что только диву дашься на прочих дураков, как это ей состариться дали и
до сих пор не заметили!
Воспользовавшись
тем, что Дмитрий Федорович, ворвавшись в залу, на минуту остановился, чтоб осмотреться, Григорий обежал стол, затворил на обе половинки противоположные входным двери залы, ведшие во внутренние покои, и стал пред затворенною дверью, раздвинув обе руки крестом и готовый защищать вход, так сказать,
до последней капли.
Отчего я
до сих пор не заслужила
того же?
Это была довольно высокого роста женщина, несколько пониже, однако, Катерины Ивановны (
та была уже совсем высокого роста), полная, с мягкими, как бы неслышными даже движениями тела, как бы тоже изнеженными
до какой-то особенной слащавой выделки, как и голос ее.
Но я не могу больше жить, если не скажу вам
того, что родилось в моем сердце, а этого никто, кроме нас двоих, не должен
до времени знать.
Но Алеше уже и нечего было сообщать братии, ибо все уже всё знали: Ракитин, послав за ним монаха, поручил
тому, кроме
того, «почтительнейше донести и его высокопреподобию отцу Паисию, что имеет
до него он, Ракитин, некое дело, но такой важности, что и минуты не смеет отложить для сообщения ему, за дерзость же свою земно просит простить его».
—
То ли еще узрим,
то ли еще узрим! — повторили кругом монахи, но отец Паисий, снова нахмурившись, попросил всех хотя бы
до времени вслух о сем не сообщать никому, «пока еще более подтвердится, ибо много в светских легкомыслия, да и случай сей мог произойти естественно», — прибавил он осторожно, как бы для очистки совести, но почти сам не веруя своей оговорке, что очень хорошо усмотрели и слушавшие.
Ибо и отрекшиеся от христианства и бунтующие против него в существе своем сами
того же самого Христова облика суть, таковыми же и остались, ибо
до сих пор ни мудрость их, ни жар сердца их не в силах были создать иного высшего образа человеку и достоинству его, как образ, указанный древле Христом.
— Засади я его, подлеца, она услышит, что я его засадил, и тотчас к нему побежит. А услышит если сегодня, что
тот меня
до полусмерти, слабого старика, избил, так, пожалуй, бросит его, да ко мне придет навестить… Вот ведь мы какими характерами одарены — только чтобы насупротив делать. Я ее насквозь знаю! А что, коньячку не выпьешь? Возьми-ка кофейку холодненького, да я тебе и прилью четверть рюмочки, хорошо это, брат, для вкуса.
Я слышала все
до подробности о
том, что было у ней вчера… и обо всех этих ужасах с этою… тварью.
— Я не забыла этого, — приостановилась вдруг Катерина Ивановна, — и почему вы так враждебны ко мне в такую минуту, Катерина Осиповна? — с горьким, горячим упреком произнесла она. — Что я сказала,
то я и подтверждаю. Мне необходимо мнение его, мало
того: мне надо решение его! Что он скажет, так и будет — вот
до какой степени, напротив, я жажду ваших слов, Алексей Федорович… Но что с вами?
А мы с ним, надо вам знать-с, каждый вечер и допрежь
того гулять выходили, ровно по
тому самому пути, по которому с вами теперь идем, от самой нашей калитки
до вон
того камня большущего, который вон там на дороге сиротой лежит у плетня и где выгон городской начинается: место пустынное и прекрасное-с.
— Послушайте-с, голубчик мой, послушайте-с, ведь если я и приму,
то ведь не буду же я подлецом? В глазах-то ваших, Алексей Федорович, ведь не буду, не буду подлецом? Нет-с, Алексей Федорович, вы выслушайте, выслушайте-с, — торопился он, поминутно дотрогиваясь
до Алеши обеими руками, — вы вот уговариваете меня принять
тем, что «сестра» посылает, а внутри-то, про себя-то — не восчувствуете ко мне презрения, если я приму-с, а?
О, он понимал, что
тот до самого последнего мгновения сам не знал, что скомкает и швырнет кредитки.
А главное
то, что хоть он и не знал
до самого последнего мгновения, что растопчет кредитки, но все-таки это предчувствовал, это уж непременно.
Знаете, я вас
до сих пор почти не уважала…
то есть уважала, да на равной ноге, а теперь буду на высшей уважать…
План его состоял в
том, чтобы захватить брата Дмитрия нечаянно, а именно: перелезть, как вчера, через
тот плетень, войти в сад и засесть в
ту беседку «Если же его там нет, — думал Алеша, —
то, не сказавшись ни Фоме, ни хозяйкам, притаиться и ждать в беседке хотя бы
до вечера. Если он по-прежнему караулит приход Грушеньки,
то очень может быть, что и придет в беседку…» Алеша, впрочем, не рассуждал слишком много о подробностях плана, но он решил его исполнить, хотя бы пришлось и в монастырь не попасть сегодня…
Я спрашивал себя много раз: есть ли в мире такое отчаяние, чтобы победило во мне эту исступленную и неприличную, может быть, жажду жизни, и решил, что, кажется, нет такого,
то есть опять-таки
до тридцати этих лет, а там уж сам не захочу, мне так кажется.
Что же
до меня,
то я давно уже положил не думать о
том: человек ли создал Бога или Бог человека?
— Да, во-первых, хоть для русизма: русские разговоры на эти
темы все ведутся как глупее нельзя вести. А во-вторых, опять-таки чем глупее,
тем ближе к делу. Чем глупее,
тем и яснее. Глупость коротка и нехитра, а ум виляет и прячется. Ум подлец, а глупость пряма и честна. Я довел дело
до моего отчаяния, и чем глупее я его выставил,
тем для меня же выгоднее.
Положим, я, например, глубоко могу страдать, но другой никогда ведь не может узнать,
до какой степени я страдаю, потому что он другой, а не я, и, сверх
того, редко человек согласится признать другого за страдальца (точно будто это чин).