Неточные совпадения
Федор Павлович, например, начал почти
что ни с
чем, помещик он был самый маленький, бегал обедать по чужим столам, норовил в приживальщики, а между
тем в момент кончины его у него оказалось
до ста тысяч рублей чистыми деньгами.
Что же
до обоюдной любви,
то ее вовсе, кажется, не было — ни со стороны невесты, ни с его стороны, несмотря даже на красивость Аделаиды Ивановны.
Рассказывали,
что молодая супруга выказала при
том несравненно более благородства и возвышенности, нежели Федор Павлович, который, как известно теперь, подтибрил у нее тогда же, разом, все ее денежки,
до двадцати пяти тысяч, только
что она их получила, так
что тысячки эти с
тех пор решительно как бы канули для нее в воду.
Федор Павлович узнал о смерти своей супруги пьяный; говорят, побежал по улице и начал кричать, в радости воздевая руки к небу: «Ныне отпущаеши», а по другим — плакал навзрыд как маленький ребенок, и
до того,
что, говорят, жалко даже было смотреть на него, несмотря на все к нему отвращение.
Подробностей не знаю, но слышал лишь
то,
что будто воспитанницу, кроткую, незлобивую и безответную, раз сняли с петли, которую она привесила на гвозде в чулане, —
до того тяжело было ей переносить своенравие и вечные попреки этой, по-видимому не злой, старухи, но бывшей лишь нестерпимейшею самодуркой от праздности.
Григорий снес эту пощечину как преданный раб, не сгрубил ни слова, и когда провожал старую барыню
до кареты,
то, поклонившись ей в пояс, внушительно произнес,
что ей «за сирот Бог заплатит».
Случилось так,
что и генеральша скоро после
того умерла, но выговорив, однако, в завещании обоим малюткам по тысяче рублей каждому «на их обучение, и чтобы все эти деньги были на них истрачены непременно, но с
тем, чтобы хватило вплоть
до совершеннолетия, потому
что слишком довольно и такой подачки для этаких детей, а если кому угодно,
то пусть сам раскошеливается», и проч., и проч.
Статейки эти, говорят, были так всегда любопытно и пикантно составлены,
что быстро пошли в ход, и уж в этом одном молодой человек оказал все свое практическое и умственное превосходство над
тою многочисленною, вечно нуждающеюся и несчастною частью нашей учащейся молодежи обоего пола, которая в столицах, по обыкновению, с утра
до ночи обивает пороги разных газет и журналов, не умея ничего лучше выдумать, кроме вечного повторения одной и
той же просьбы о переводах с французского или о переписке.
Мало
того, в этом смысле он
до того дошел,
что его никто не мог ни удивить, ни испугать, и это даже в самой ранней своей молодости.
Очутившись в доме своего благодетеля и воспитателя, Ефима Петровича Поленова, он
до того привязал к себе всех в этом семействе,
что его решительно считали там как бы за родное дитя.
Он с самого детства любил уходить в угол и книжки читать, и, однако же, и товарищи его
до того полюбили,
что решительно можно было назвать его всеобщим любимцем во все время пребывания его в школе.
А впрочем, ступай, доберись там
до правды, да и приди рассказать: все же идти на
тот свет будет легче, коли наверно знаешь,
что там такое.
Про старца Зосиму говорили многие,
что он, допуская к себе столь многие годы всех приходивших к нему исповедовать сердце свое и жаждавших от него совета и врачебного слова,
до того много принял в душу свою откровений, сокрушений, сознаний,
что под конец приобрел прозорливость уже столь тонкую,
что с первого взгляда на лицо незнакомого, приходившего к нему, мог угадывать: с
чем тот пришел,
чего тому нужно и даже какого рода мучение терзает его совесть, и удивлял, смущал и почти пугал иногда пришедшего таким знанием тайны его, прежде
чем тот молвил слово.
Кажется,
что на Алешу произвел сильнейшее впечатление приезд его обоих братьев, которых он
до того совершенно не знал.
Ему все казалось почему-то,
что Иван чем-то занят, чем-то внутренним и важным,
что он стремится к какой-то цели, может быть очень трудной, так
что ему не
до него, и
что вот это и есть
та единственная причина, почему он смотрит на Алешу рассеянно.
Иван Федорович раскланялся очень важно и вежливо, но тоже держа руки по швам, а Калганов
до того сконфузился,
что и совсем не поклонился.
Многие из «высших» даже лиц и даже из ученейших, мало
того, некоторые из вольнодумных даже лиц, приходившие или по любопытству, или по иному поводу, входя в келью со всеми или получая свидание наедине, ставили себе в первейшую обязанность, все
до единого, глубочайшую почтительность и деликатность во все время свидания,
тем более
что здесь денег не полагалось, а была лишь любовь и милость с одной стороны, а с другой — покаяние и жажда разрешить какой-нибудь трудный вопрос души или трудный момент в жизни собственного сердца.
Лгущий самому себе и собственную ложь свою слушающий
до того доходит,
что уж никакой правды ни в себе, ни кругом не различает, а стало быть, входит в неуважение и к себе и к другим.
И ведь знает человек,
что никто не обидел его, а
что он сам себе обиду навыдумал и налгал для красы, сам преувеличил, чтобы картину создать, к слову привязался и из горошинки сделал гору, — знает сам это, а все-таки самый первый обижается, обижается
до приятности,
до ощущения большого удовольствия, а
тем самым доходит и
до вражды истинной…
Послушайте, вы целитель, вы знаток души человеческой; я, конечно, не смею претендовать на
то, чтобы вы мне совершенно верили, но уверяю вас самым великим словом,
что я не из легкомыслия теперь говорю,
что мысль эта о будущей загробной жизни
до страдания волнует меня,
до ужаса и испуга…
В мечтах я нередко, говорит, доходил
до страстных помыслов о служении человечеству и, может быть, действительно пошел бы на крест за людей, если б это вдруг как-нибудь потребовалось, а между
тем я двух дней не в состоянии прожить ни с кем в одной комнате, о
чем знаю из опыта.
Если же вы и со мной теперь говорили столь искренно для
того, чтобы, как теперь от меня, лишь похвалу получить за вашу правдивость,
то, конечно, ни
до чего не дойдете в подвигах деятельной любви; так все и останется лишь в мечтах ваших, и вся жизнь мелькнет как призрак.
Если не дойдете
до счастия,
то всегда помните,
что вы на хорошей дороге, и постарайтесь с нее не сходить.
Тут действительно доходит
до того,
что даже и жизнь отдают, только бы не продлилось долго, а поскорей совершилось, как бы на сцене, и чтобы все глядели и хвалили.
Дело в
том,
что он и прежде с Иваном Федоровичем несколько пикировался в познаниях и некоторую небрежность его к себе хладнокровно не выносил: «
До сих пор, по крайней мере, стоял на высоте всего,
что есть передового в Европе, а это новое поколение решительно нас игнорирует», — думал он про себя.
— Совершенно обратно изволите понимать! — строго проговорил отец Паисий, — не церковь обращается в государство, поймите это.
То Рим и его мечта.
То третье диаволово искушение! А, напротив, государство обращается в церковь, восходит
до церкви и становится церковью на всей земле,
что совершенно уже противоположно и ультрамонтанству, и Риму, и вашему толкованию, и есть лишь великое предназначение православия на земле. От Востока звезда сия воссияет.
Не далее как дней пять
тому назад, в одном здешнем, по преимуществу дамском, обществе он торжественно заявил в споре,
что на всей земле нет решительно ничего такого,
что бы заставляло людей любить себе подобных,
что такого закона природы: чтобы человек любил человечество — не существует вовсе, и
что если есть и была
до сих пор любовь на земле,
то не от закона естественного, а единственно потому,
что люди веровали в свое бессмертие.
Есть у старых лгунов, всю жизнь свою проактерствовавших, минуты, когда они
до того зарисуются,
что уже воистину дрожат и плачут от волнения, несмотря на
то,
что даже в это самое мгновение (или секунду только спустя) могли бы сами шепнуть себе: «Ведь ты лжешь, старый бесстыдник, ведь ты актер и теперь, несмотря на весь твой „святой“ гнев и „святую“ минуту гнева».
Конец карьеры моей, по толкованию твоего братца, в
том,
что оттенок социализма не помешает мне откладывать на текущий счет подписные денежки и пускать их при случае в оборот, под руководством какого-нибудь жидишки,
до тех пор, пока не выстрою капитальный дом в Петербурге, с
тем чтобы перевесть в него и редакцию, а в остальные этажи напустить жильцов.
Он почувствовал про себя,
что дрянного Федора Павловича, в сущности, должен бы был он
до того не уважать,
что не следовало бы ему терять свое хладнокровие в келье старца и так самому потеряться, как оно вышло.
Миусов умолк. Произнеся последние слова своей тирады, он остался собою совершенно доволен,
до того,
что и следов недавнего раздражения не осталось в душе его. Он вполне и искренно любил опять человечество. Игумен, с важностью выслушав его, слегка наклонил голову и произнес в ответ...
Опять нотабене. Никогда и ничего такого особенного не значил наш монастырь в его жизни, и никаких горьких слез не проливал он из-за него. Но он
до того увлекся выделанными слезами своими,
что на одно мгновение чуть было себе сам не поверил; даже заплакал было от умиления; но в
тот же миг почувствовал,
что пора поворачивать оглобли назад. Игумен на злобную ложь его наклонил голову и опять внушительно произнес...
Увидя это, Григорий был
до того убит,
что не только молчал вплоть
до самого дня крещения, но и нарочно уходил молчать в сад.
Купчиха Кондратьева, одна зажиточная вдова, даже так распорядилась,
что в конце еще апреля завела Лизавету к себе, с
тем чтоб ее и не выпускать
до самых родов.
—
Чего шепчу? Ах, черт возьми, — крикнул вдруг Дмитрий Федорович самым полным голосом, — да
чего же я шепчу? Ну, вот сам видишь, как может выйти вдруг сумбур природы. Я здесь на секрете и стерегу секрет. Объяснение впредь, но, понимая,
что секрет, я вдруг и говорить стал секретно, и шепчу как дурак, тогда как не надо. Идем! Вон куда!
До тех пор молчи. Поцеловать тебя хочу!
А коли я уже разжалован,
то каким же манером и по какой справедливости станут спрашивать с меня на
том свете как с христианина за
то,
что я отрекся Христа, тогда как я за помышление только одно, еще
до отречения, был уже крещения моего совлечен?
Что же, Григорий Васильевич, коли я неверующий, а вы столь верующий,
что меня беспрерывно даже ругаете,
то попробуйте сами-с сказать сей горе, чтобы не
то чтобы в море (потому
что до моря отсюда далеко-с), но даже хоть в речку нашу вонючую съехала, вот
что у нас за садом течет,
то и увидите сами в
тот же момент,
что ничего не съедет-с, а все останется в прежнем порядке и целости, сколько бы вы ни кричали-с.
Опять-таки и
то взямши,
что никто в наше время, не только вы-с, но и решительно никто, начиная с самых даже высоких лиц
до самого последнего мужика-с, не сможет спихнуть горы в море, кроме разве какого-нибудь одного человека на всей земле, много двух, да и
то, может, где-нибудь там в пустыне египетской в секрете спасаются, так
что их и не найдешь вовсе, —
то коли так-с, коли все остальные выходят неверующие,
то неужели же всех сих остальных,
то есть население всей земли-с, кроме каких-нибудь
тех двух пустынников, проклянет Господь и при милосердии своем, столь известном, никому из них не простит?
Но ведь
до мук и не дошло бы тогда-с, потому стоило бы мне в
тот же миг сказать сей горе: двинься и подави мучителя,
то она бы двинулась и в
тот же миг его придавила, как таракана, и пошел бы я как ни в
чем не бывало прочь, воспевая и славя Бога.
— То-то, брат, вот этакая валаамова ослица думает, думает, да и черт знает про себя там
до чего додумается.
— А
что до того,
что он там про себя надумает,
то русского мужика, вообще говоря, надо пороть.
Арбенин али как там…
то есть, видишь, он сладострастник; он
до того сладострастник,
что я бы и теперь за дочь мою побоялся аль за жену, если бы к нему исповедоваться пошла.
Даже вьельфильки, и в
тех иногда отыщешь такое,
что только диву дашься на прочих дураков, как это ей состариться дали и
до сих пор не заметили!
Пьяный старикашка брызгался слюной и ничего не замечал
до той самой минуты, когда с Алешей вдруг произошло нечто очень странное, а именно с ним вдруг повторилось точь-в-точь
то же самое,
что сейчас только он рассказал про «кликушу».
Воспользовавшись
тем,
что Дмитрий Федорович, ворвавшись в залу, на минуту остановился, чтоб осмотреться, Григорий обежал стол, затворил на обе половинки противоположные входным двери залы, ведшие во внутренние покои, и стал пред затворенною дверью, раздвинув обе руки крестом и готовый защищать вход, так сказать,
до последней капли.
Но я не могу больше жить, если не скажу вам
того,
что родилось в моем сердце, а этого никто, кроме нас двоих, не должен
до времени знать.
«Столько лет учил вас и, стало быть, столько лет вслух говорил,
что как бы и привычку взял говорить, а говоря, вас учить, и
до того сие,
что молчать мне почти и труднее было бы,
чем говорить, отцы и братия милые, даже и теперь при слабости моей», — пошутил он, умиленно взирая на толпившихся около него.
Но Алеше уже и нечего было сообщать братии, ибо все уже всё знали: Ракитин, послав за ним монаха, поручил
тому, кроме
того, «почтительнейше донести и его высокопреподобию отцу Паисию,
что имеет
до него он, Ракитин, некое дело, но такой важности,
что и минуты не смеет отложить для сообщения ему, за дерзость же свою земно просит простить его».
—
То ли еще узрим,
то ли еще узрим! — повторили кругом монахи, но отец Паисий, снова нахмурившись, попросил всех хотя бы
до времени вслух о сем не сообщать никому, «пока еще более подтвердится, ибо много в светских легкомыслия, да и случай сей мог произойти естественно», — прибавил он осторожно, как бы для очистки совести, но почти сам не веруя своей оговорке,
что очень хорошо усмотрели и слушавшие.
— Засади я его, подлеца, она услышит,
что я его засадил, и тотчас к нему побежит. А услышит если сегодня,
что тот меня
до полусмерти, слабого старика, избил, так, пожалуй, бросит его, да ко мне придет навестить… Вот ведь мы какими характерами одарены — только чтобы насупротив делать. Я ее насквозь знаю! А
что, коньячку не выпьешь? Возьми-ка кофейку холодненького, да я тебе и прилью четверть рюмочки, хорошо это, брат, для вкуса.