Неточные совпадения
Именно мне все так и кажется, когда я к людям вхожу, что я подлее всех и что меня все
за шута принимают, так вот «давай же я и в самом
деле сыграю шута, не боюсь ваших мнений, потому что все вы
до единого подлее меня!» Вот потому я и шут, от стыда шут, старец великий, от стыда.
В мечтах я нередко, говорит, доходил
до страстных помыслов о служении человечеству и, может быть, действительно пошел бы на крест
за людей, если б это вдруг как-нибудь потребовалось, а между тем я двух
дней не в состоянии прожить ни с кем в одной комнате, о чем знаю из опыта.
Ему вспомнились его же собственные слова у старца: «Мне все так и кажется, когда я вхожу куда-нибудь, что я подлее всех и что меня все
за шута принимают, — так вот давай же я и в самом
деле сыграю шута, потому что вы все
до единого глупее и подлее меня».
Но Алеше уже и нечего было сообщать братии, ибо все уже всё знали: Ракитин, послав
за ним монаха, поручил тому, кроме того, «почтительнейше донести и его высокопреподобию отцу Паисию, что имеет
до него он, Ракитин, некое
дело, но такой важности, что и минуты не смеет отложить для сообщения ему,
за дерзость же свою земно просит простить его».
Затем Федор Павлович уже весь
день претерпевал лишь несчастие
за несчастием: обед сготовила Марфа Игнатьевна, и суп сравнительно с приготовлением Смердякова вышел «словно помои», а курица оказалась
до того пересушенною, что и прожевать ее не было никакой возможности.
Отцы и учители мои, — умиленно улыбаясь, обратился он к гостям своим, — никогда
до сего
дня не говорил я, даже и ему,
за что был столь милым душе моей лик сего юноши.
За два же
дня до ее кончины сбежал и проживал где-то в городе в неизвестных местах.
— Об этих глупостях полно! — отрезала она вдруг, — не затем вовсе я и звала тебя. Алеша, голубчик, завтра-то, завтра-то что будет? Вот ведь что меня мучит! Одну только меня и мучит! Смотрю на всех, никто-то об том не думает, никому-то
до этого и
дела нет никакого. Думаешь ли хоть ты об этом? Завтра ведь судят! Расскажи ты мне, как его там будут судить? Ведь это лакей, лакей убил, лакей! Господи! Неужто ж его
за лакея осудят, и никто-то
за него не заступится? Ведь и не потревожили лакея-то вовсе, а?
Почему с отвращением вспоминал это потом, почему на другой
день утром в дороге так вдруг затосковал, а въезжая в Москву, сказал себе: «Я подлец!» И вот теперь ему однажды подумалось, что из-за всех этих мучительных мыслей он, пожалуй, готов забыть даже и Катерину Ивановну,
до того они сильно им вдруг опять овладели!
— Я получила его накануне самого преступления, а писал он его еще
за день из трактира, стало быть,
за два
дня до своего преступления — посмотрите, оно написано на каком-то счете! — прокричала она задыхаясь.
За давешним показанием горячечного последовал документ, письмо подсудимого к госпоже Верховцевой, писанное им
за два
дня до совершения преступления, с подробною программой преступления вперед.
Заставить же говорить преступника можно лишь внезапным и как бы нечаянным сообщением ему какого-нибудь нового факта, какого-нибудь обстоятельства
дела, которое по значению своему колоссально, но которого он
до сих пор ни
за что не предполагал и никак не мог усмотреть.
И представьте себе, именно это самое соображение, эту догадку о том, как бы мог поступить Карамазов с пакетом, я уже слышал ровно
за два
дня до того от самого Смердякова, мало того, он даже тем поразил меня: мне именно показалось, что он фальшиво наивничает, забегает вперед, навязывает эту мысль мне, чтоб я сам вывел это самое соображение, и мне его как будто подсказывает.
— Боже мой, если б я знал, что дело идет об Обломове, мучился ли бы я так! — сказал он, глядя на нее так ласково, с такою доверчивостью, как будто у ней не было этого ужасного прошедшего. На сердце у ней так повеселело, стало празднично. Ей было легко. Ей стало ясно, что она стыдилась его одного, а он не казнит ее, не бежит! Что ей
за дело до суда целого света!
— А вы эгоист, Борис Павлович! У вас вдруг родилась какая-то фантазия — и я должна делить ее, лечить, облегчать: да что мне
за дело до вас, как вам до меня? Я требую у вас одного — покоя: я имею на него право, я свободна, как ветер, никому не принадлежу, никого не боюсь…
В декабре 1850 г.,
за день до праздника Рождества Христова, кафры первые начали войну, заманив англичан в засаду, и после стычки, по обыкновению, ушли в горы. Тогда началась не война, а наказание кафров, которых губернатор объявил уже не врагами Англии, а бунтовщиками, так как они были великобританские подданные.
Неточные совпадения
По левую сторону городничего: Земляника, наклонивший голову несколько набок, как будто к чему-то прислушивающийся;
за ним судья с растопыренными руками, присевший почти
до земли и сделавший движенье губами, как бы хотел посвистать или произнесть: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев
день!»
За ним Коробкин, обратившийся к зрителям с прищуренным глазом и едким намеком на городничего;
за ним, у самого края сцены, Бобчинский и Добчинский с устремившимися движеньями рук друг к другу, разинутыми ртами и выпученными друг на друга глазами.
Глеб — он жаден был — соблазняется: // Завещание сожигается! // На десятки лет,
до недавних
дней // Восемь тысяч душ закрепил злодей, // С родом, с племенем; что народу-то! // Что народу-то! с камнем в воду-то! // Все прощает Бог, а Иудин грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик! ты грешнее всех, // И
за то тебе вечно маяться!
За Климом — наши странники // (Им
дело до всего):
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, //
За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя
за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, //
До смерти не избыть!
Скотинин. Кого?
За что? В
день моего сговора! Я прошу тебя, сестрица, для такого праздника отложить наказание
до завтрева; а завтра, коль изволишь, я и сам охотно помогу. Не будь я Тарас Скотинин, если у меня не всякая вина виновата. У меня в этом, сестрица, один обычай с тобою. Да
за что ж ты так прогневалась?