Неточные совпадения
Случилось так,
что и генеральша скоро после того умерла, но выговорив, однако, в завещании обоим малюткам по тысяче рублей каждому «на их обучение, и чтобы все эти деньги были на них истрачены непременно, но
с тем, чтобы хватило вплоть до совершеннолетия, потому
что слишком довольно и такой подачки для этаких детей, а если
кому угодно, то пусть сам раскошеливается», и проч., и проч.
— Это я на него, на него! — указала она на Алешу,
с детской досадой на себя за то,
что не вытерпела и рассмеялась.
Кто бы посмотрел на Алешу, стоявшего на шаг позади старца, тот заметил бы в его лице быструю краску, в один миг залившую его щеки. Глаза его сверкнули и потупились.
В мечтах я нередко, говорит, доходил до страстных помыслов о служении человечеству и, может быть, действительно пошел бы на крест за людей, если б это вдруг как-нибудь потребовалось, а между тем я двух дней не в состоянии прожить ни
с кем в одной комнате, о
чем знаю из опыта.
А Дмитрий Федорович хочет эту крепость золотым ключом отпереть, для
чего он теперь надо мной и куражится, хочет
с меня денег сорвать, а пока уж тысячи на эту обольстительницу просорил; на то и деньги занимает беспрерывно, и, между прочим, у
кого, как вы думаете?
Впоследствии Федор Павлович клятвенно уверял,
что тогда и он вместе со всеми ушел; может быть, так именно и было, никто этого не знает наверно и никогда не знал, но месяцев через пять или шесть все в городе заговорили
с искренним и чрезвычайным негодованием о том,
что Лизавета ходит беременная, спрашивали и доискивались: чей грех,
кто обидчик?
С татарина поганого
кто же станет спрашивать, Григорий Васильевич, хотя бы и в небесах, за то,
что он не христианином родился, и
кто же станет его за это наказывать, рассуждая,
что с одного вола двух шкур не дерут.
— Жаль. Черт возьми,
что б я после того сделал
с тем,
кто первый выдумал Бога! Повесить его мало на горькой осине.
Противник этот был чрезвычайно опасный, несмотря на то,
что он, как молчальник, почти и не говорил ни
с кем ни слова.
— Отменно умею понимать-с, — тотчас же отрезал господин, давая знать,
что ему и без того известно,
кто он такой. — Штабс я капитан-с Снегирев-с, в свою очередь; но все же желательно узнать,
что именно побудило…
У меня в К-ской губернии адвокат есть знакомый-с,
с детства приятель-с, передавали мне чрез верного человека,
что если приеду, то он мне у себя на конторе место письмоводителя будто бы даст-с, так ведь,
кто его знает, может, и даст…
Ты возразил,
что человек жив не единым хлебом, но знаешь ли,
что во имя этого самого хлеба земного и восстанет на тебя дух земли, и сразится
с тобою, и победит тебя, и все пойдут за ним, восклицая: «
Кто подобен зверю сему, он дал нам огонь
с небеси!» Знаешь ли ты,
что пройдут века и человечество провозгласит устами своей премудрости и науки,
что преступления нет, а стало быть, нет и греха, а есть лишь только голодные.
Говорю тебе,
что нет у человека заботы мучительнее, как найти того,
кому бы передать поскорее тот дар свободы,
с которым это несчастное существо рождается.
— Совершенно верно-с… — пробормотал уже пресекшимся голосом Смердяков, гнусно улыбаясь и опять судорожно приготовившись вовремя отпрыгнуть назад. Но Иван Федорович вдруг, к удивлению Смердякова, засмеялся и быстро прошел в калитку, продолжая смеяться.
Кто взглянул бы на его лицо, тот наверно заключил бы,
что засмеялся он вовсе не оттого,
что было так весело. Да и сам он ни за
что не объяснил бы,
что было тогда
с ним в ту минуту. Двигался и шел он точно судорогой.
Этого как бы трепещущего человека старец Зосима весьма любил и во всю жизнь свою относился к нему
с необыкновенным уважением, хотя, может быть, ни
с кем во всю жизнь свою не сказал менее слов, как
с ним, несмотря на то,
что когда-то многие годы провел в странствованиях
с ним вдвоем по всей святой Руси.
Вспоминаю
с удивлением,
что отомщение сие и гнев мой были мне самому до крайности тяжелы и противны, потому
что, имея характер легкий, не мог подолгу ни на
кого сердиться, а потому как бы сам искусственно разжигал себя и стал наконец безобразен и нелеп.
Замечу еще мельком,
что хотя у нас в городе даже многие знали тогда про нелепое и уродливое соперничество Карамазовых, отца
с сыном, предметом которого была Грушенька, но настоящего смысла ее отношений к обоим из них, к старику и к сыну, мало
кто тогда понимал.
«Должно быть, раньше меня проехал через Воловью, — подумал Дмитрий Федорович, но Смердяков его беспокоил ужасно: — Как же теперь,
кто сторожить будет,
кто мне передаст?»
С жадностью начал он расспрашивать этих женщин, не заметили ль они
чего вчера вечером?
— Говорите теперь, где это вас угораздило? Подрались,
что ли,
с кем? Не в трактире ли опять, как тогда? Не опять ли
с капитаном, как тогда, били его и таскали? — как бы
с укоризною припомнил Петр Ильич. —
Кого еще прибили… али убили, пожалуй?
—
Чего тебе грустно? Я вижу, тебе грустно… Нет, уж я вижу, — прибавила она, зорко вглядываясь в его глаза. — Хоть ты там и целуешься
с мужиками и кричишь, а я что-то вижу. Нет, ты веселись, я весела, и ты веселись… Я кого-то здесь люблю, угадай
кого?.. Ай, посмотри: мальчик-то мой заснул, охмелел, сердечный.
Петр Ильич
с точностию знал,
что в этот вечер он непременно у Михаила Макаровича встретит кого-нибудь из гостей, но лишь не знал,
кого именно.
Прибытие же Петра Ильича упредила всего только пятью минутами, так
что тот явился уже не
с одними своими догадками и заключениями, а как очевидный свидетель, еще более рассказом своим подтвердивший общую догадку о том,
кто преступник (
чему, впрочем, он, в глубине души, до самой этой последней минуты, все еще отказывался верить).
Именно закончу просьбой: разучитесь вы, господа, этой казенщине допроса, то есть сперва-де, видите ли, начинай
с чего-нибудь мизерного,
с ничтожного: как, дескать, встал,
что съел, как плюнул, и, «усыпив внимание преступника», вдруг накрывай его ошеломляющим вопросом: «
Кого убил,
кого обокрал?» Ха-ха!
— А вы и не знали! — подмигнул ему Митя, насмешливо и злобно улыбнувшись. — А
что, коль не скажу? От
кого тогда узнать? Знали ведь о знаках-то покойник, я да Смердяков, вот и все, да еще небо знало, да оно ведь вам не скажет. А фактик-то любопытный, черт знает
что на нем можно соорудить, ха-ха! Утешьтесь, господа, открою, глупости у вас на уме. Не знаете вы,
с кем имеете дело! Вы имеете дело
с таким подсудимым, который сам на себя показывает, во вред себе показывает! Да-с, ибо я рыцарь чести, а вы — нет!
—
Кто это мне под голову подушку принес?
Кто был такой добрый человек! — воскликнул он
с каким-то восторженным, благодарным чувством и плачущим каким-то голосом, будто и бог знает какое благодеяние оказали ему. Добрый человек так потом и остался в неизвестности, кто-нибудь из понятых, а может быть, и писарек Николая Парфеновича распорядились подложить ему подушку из сострадания, но вся душа его как бы сотряслась от слез. Он подошел к столу и объявил,
что подпишет все
что угодно.
— Неужто так и сбили-с? — льстиво подхватил штабс-капитан. — Это про то,
кто основал Трою-с? Это мы уже слышали,
что сбили-с. Илюшечка мне тогда же и рассказал-с…
— Эх, всякий нужен, Максимушка, и по
чему узнать,
кто кого нужней. Хоть бы и не было этого поляка вовсе, Алеша, тоже ведь разболеться сегодня вздумал. Была и у него. Так вот нарочно же и ему пошлю пирогов, я не посылала, а Митя обвинил,
что посылаю, так вот нарочно же теперь пошлю, нарочно! Ах, вот и Феня
с письмом! Ну, так и есть, опять от поляков, опять денег просят!
— Как же бы я мог тогда прямее сказать-с? Один лишь страх во мне говорил-с, да и вы могли осердиться. Я, конечно, опасаться мог, чтобы Дмитрий Федорович не сделали какого скандалу, и самые эти деньги не унесли, так как их все равно
что за свои почитали, а вот
кто же знал,
что таким убивством кончится? Думал, они просто только похитят эти три тысячи рублей,
что у барина под тюфяком лежали-с, в пакете-с, а они вот убили-с. Где же и вам угадать было, сударь?
— Да им
что же больше остается? — горько осклабился Смердяков, — и
кто же им поверит после всех тех улик? Дверь-то Григорий Васильевич отпертую видели-с, после этого как же-с. Да
что уж, Бог
с ними! Себя спасая, дрожат…
— Чтоб убить — это вы сами ни за
что не могли-с, да и не хотели, а чтобы хотеть, чтобы другой
кто убил, это вы хотели.
— А по-моему, лучше молчите-с. Ибо
что можете вы на меня объявить в моей совершенной невинности и
кто вам поверит? А только если начнете, то и я все расскажу-с, ибо как же бы мне не защитить себя?
— Слишком стыдно вам будет-с, если на себя во всем признаетесь. А пуще того бесполезно будет, совсем-с, потому я прямо ведь скажу,
что ничего такого я вам не говорил-с никогда, а
что вы или в болезни какой (а на то и похоже-с), али уж братца так своего пожалели,
что собой пожертвовали, а на меня выдумали, так как все равно меня как за мошку считали всю вашу жизнь, а не за человека. Ну и
кто ж вам поверит, ну и какое у вас есть хоть одно доказательство?
Похоже было на то,
что джентльмен принадлежит к разряду бывших белоручек-помещиков, процветавших еще при крепостном праве; очевидно, видавший свет и порядочное общество, имевший когда-то связи и сохранивший их, пожалуй, и до сих пор, но мало-помалу
с обеднением после веселой жизни в молодости и недавней отмены крепостного права обратившийся вроде как бы в приживальщика хорошего тона, скитающегося по добрым старым знакомым, которые принимают его за уживчивый складный характер, да еще и ввиду того,
что все же порядочный человек, которого даже и при
ком угодно можно посадить у себя за стол, хотя, конечно, на скромное место.
Я ведь знаю, тут есть секрет, но секрет мне ни за
что не хотят открыть, потому
что я, пожалуй, тогда, догадавшись, в
чем дело, рявкну «осанну», и тотчас исчезнет необходимый минус и начнется во всем мире благоразумие, а
с ним, разумеется, и конец всему, даже газетам и журналам, потому
что кто ж на них тогда станет подписываться.
Замечу кстати,
что этот вопрос — действительно ли Федор Павлович недоплатил
чего Мите? — прокурор
с особенною настойчивостью предлагал потом и всем тем свидетелям, которым мог его предложить, не исключая ни Алеши, ни Ивана Федоровича, но ни от
кого из свидетелей не получил никакого точного сведения; все утверждали факт, и никто не мог представить хоть сколько-нибудь ясного доказательства.
Этот вопрос о пакете Фетюкович со своей стороны тоже предлагал всем,
кого мог об этом спросить из свидетелей,
с такою же настойчивостью, как и прокурор свой вопрос о разделе имения, и ото всех тоже получал лишь один ответ,
что пакета никто не видал, хотя очень многие о нем слышали.
Обозначив в порядке все,
что известно было судебному следствию об имущественных спорах и семейных отношениях отца
с сыном, и еще, и еще раз выведя заключение,
что, по известным данным, нет ни малейшей возможности определить в этом вопросе о дележе наследства,
кто кого обсчитал или
кто на
кого насчитал, Ипполит Кириллович по поводу этих трех тысяч рублей, засевших в уме Мити как неподвижная идея, упомянул об медицинской экспертизе.
Остаются, стало быть, подсудимый и Смердяков, и вот обвинитель
с пафосом восклицает,
что подсудимый потому указывает на Смердякова,
что не на
кого больше ему указать,
что будь тут кто-нибудь шестой, даже призрак какого-либо шестого, то подсудимый сам бы тотчас бросил обвинять Смердякова, устыдившись сего, а показал бы на этого шестого.
Кто-то из мальчиков заметил было ему,
что с цветами в руках ему неловко щипать и чтоб он на время дал их
кому подержать.