Неточные совпадения
В ожидании выхода старца мамаша сидела
на стуле, подле кресел дочери, а в двух
шагах от нее стоял старик монах, не из здешнего монастыря, а захожий из одной дальней северной малоизвестной обители.
Затем молча, общим поклоном откланявшись всем бывшим в комнате, Дмитрий Федорович своими большими и решительными
шагами подошел к окну, уселся
на единственный оставшийся стул неподалеку от отца Паисия и, весь выдвинувшись вперед
на стуле, тотчас приготовился слушать продолжение им прерванного разговора.
— Дмитрий Федорович! — завопил вдруг каким-то не своим голосом Федор Павлович, — если бы только вы не мой сын, то я в ту же минуту вызвал бы вас
на дуэль…
на пистолетах,
на расстоянии трех
шагов… через платок! через платок! — кончил он, топая обеими ногами.
Переход был не длинен,
шагов в пятьсот, не более; в этот час никто бы не мог и повстречаться, но вдруг
на первом изгибе дорожки он заметил Ракитина.
Дмитрий Федорович встал, в волнении шагнул
шаг и другой, вынул платок, обтер со лба пот, затем сел опять, но не
на то место, где прежде сидел, а
на другое,
на скамью напротив, у другой стены, так что Алеша должен был совсем к нему повернуться.
— Я вас предупреждала, — говорила ей старшая тетка, — я вас удерживала от этого
шага… вы слишком пылки… разве можно было решиться
на такой
шаг! Вы этих тварей не знаете, а про эту говорят, что она хуже всех… Нет, вы слишком своевольны!
От города до монастыря было не более версты с небольшим. Алеша спешно пошел по пустынной в этот час дороге. Почти уже стала ночь, в тридцати
шагах трудно уже было различать предметы.
На половине дороги приходился перекресток.
На перекрестке, под уединенною ракитой, завиделась какая-то фигура. Только что Алеша вступил
на перекресток, как фигура сорвалась с места, бросилась
на него и неистовым голосом прокричала...
За канавкой же, примерно
шагах в тридцати от группы, стоял у забора и еще мальчик, тоже школьник, тоже с мешочком
на боку, по росту лет десяти, не больше, или даже меньше того, — бледненький, болезненный и со сверкавшими черными глазками.
— Лупи его, сажай в него, Смуров! — закричали все. Но Смуров (левша) и без того не заставил ждать себя и тотчас отплатил: он бросил камнем в мальчика за канавкой, но неудачно: камень ударился в землю. Мальчик за канавкой тотчас же пустил еще в группу камень,
на этот раз прямо в Алешу, и довольно больно ударил его в плечо. У мальчишки за канавкой весь карман был полон заготовленными камнями. Это видно было за тридцать
шагов по отдувшимся карманам его пальтишка.
Алеша остановился пред ним в двух
шагах, вопросительно смотря
на него.
— Монах в гарнитуровых штанах! — крикнул мальчик, все тем же злобным и вызывающим взглядом следя за Алешей, да кстати и став в позу, рассчитывая, что Алеша непременно бросится
на него теперь, но Алеша повернулся, поглядел
на него и пошел прочь. Но не успел он сделать и трех
шагов, как в спину его больно ударился пущенный мальчиком самый большой булыжник, который только был у него в кармане.
Вместо ответа мальчик вдруг громко заплакал, в голос, и вдруг побежал от Алеши. Алеша пошел тихо вслед за ним
на Михайловскую улицу, и долго еще видел он, как бежал вдали мальчик, не умаляя
шагу, не оглядываясь и, верно, все так же в голос плача. Он положил непременно, как только найдется время, разыскать его и разъяснить эту чрезвычайно поразившую его загадку. Теперь же ему было некогда.
— Доложите пославшим вас, что мочалка чести своей не продает-с! — вскричал он, простирая
на воздух руку. Затем быстро повернулся и бросился бежать; но он не пробежал и пяти
шагов, как, весь повернувшись опять, вдруг сделал Алеше ручкой. Но и опять, не пробежав пяти
шагов, он в последний уже раз обернулся,
на этот раз без искривленного смеха в лице, а напротив, все оно сотрясалось слезами. Плачущею, срывающеюся, захлебывающеюся скороговоркой прокричал он...
Но странное дело,
на него напала вдруг тоска нестерпимая и, главное, с каждым
шагом, по мере приближения к дому, все более и более нараставшая.
Наконец Иван Федорович в самом скверном и раздраженном состоянии духа достиг родительского дома и вдруг, примерно
шагов за пятнадцать от калитки, взглянув
на ворота, разом догадался о том, что его так мучило и тревожило.
Во всяком случае, отложил
на малое время всякий решительный
шаг.
Расставили нас, в двенадцати
шагах друг от друга, ему первый выстрел — стою я пред ним веселый, прямо лицом к лицу, глазом не смигну, любя
на него гляжу, знаю, что сделаю.
Но расходившийся старик еще не окончил всего: отойдя
шагов двадцать, он вдруг обратился в сторону заходящего солнца, воздел над собою обе руки и — как бы кто подкосил его — рухнулся
на землю с превеликим криком...
Алеша вдруг криво усмехнулся, странно, очень странно вскинул
на вопрошавшего отца свои очи,
на того, кому вверил его, умирая, бывший руководитель его, бывший владыка сердца и ума его, возлюбленный старец его, и вдруг, все по-прежнему без ответа, махнул рукой, как бы не заботясь даже и о почтительности, и быстрыми
шагами пошел к выходным вратам вон из скита.
Странно, он заснул
на коленях, а теперь стоял
на ногах, и вдруг, точно сорвавшись с места, тремя твердыми скорыми
шагами подошел вплоть ко гробу.
Вы понимаете, что это для нее! — рявкнул он вдруг
на всю залу, поклонился, круто повернулся и теми же скорыми, аршинными
шагами, не оборачиваясь, устремился к выходу.
Вчерашние девять рублей почти все ушли
на проезд, а совсем без денег, известно, никуда
шагу ступить нельзя.
Митя плюнул и быстрыми
шагами вышел из комнаты, из дому,
на улицу, в темноту!
Тихо, раздельными неслышными
шагами подошел он к окну и поднялся
на цыпочки.
Пестик упал в двух
шагах от Григория, но не в траву, а
на тропинку,
на самое видное место.
Но нашла не у забора, не
на том месте, где он был повержен, а
шагов уже за двадцать от забора.
Вдали
на соборных часах пробило половину двенадцатого. Мальчики заспешили и остальной довольно еще длинный путь до жилища штабс-капитана Снегирева прошли быстро и почти уже не разговаривая. За двадцать
шагов до дома Коля остановился и велел Смурову пойти вперед и вызвать ему сюда Карамазова.
Вот раз он бросается
на всех
на дворе, когда выходили из классов, а я как раз стою в десяти
шагах и смотрю
на него.
Жена Григория, Марфа Игнатьевна,
на спрос Ивана Федоровича, прямо заявила ему, что Смердяков всю ночь лежал у них за перегородкой, «трех
шагов от нашей постели не было», и что хоть и спала она сама крепко, но много раз пробуждалась, слыша, как он тут стонет: «Все время стонал, беспрерывно стонал».
Тут, кроме главной причины, побудившей его к такому
шагу, виновата была и некоторая незаживавшая в сердце его царапина от одного словечка Смердякова, что будто бы ему, Ивану, выгодно, чтоб обвинили брата, ибо сумма по наследству от отца возвысится тогда для него с Алешей с сорока
на шестьдесят тысяч.
Он прошел своими длинными аршинными
шагами, прямо до неподвижности смотря пред собою, и сел
на свое место с самым бестрепетным видом.
И с этим словом, не дожидаясь позволения, вдруг сам повернулся и пошел было из залы. Но, пройдя
шага четыре, остановился, как бы что-то вдруг обдумав, тихо усмехнулся и воротился опять
на прежнее место.
Я представляю себе, что с ним было нечто похожее
на то, когда преступника везут
на смертную казнь,
на виселицу: еще надо проехать длинную-длинную улицу, да еще
шагом, мимо тысяч народа, затем будет поворот в другую улицу и в конце только этой другой улицы страшная площадь!
И не то что забыл его
на дорожке, обронил в рассеянности, в потерянности: нет, мы именно отбросили наше оружие, потому что нашли его
шагах в пятнадцати от того места, где был повержен Григорий.