Неточные совпадения
Ей было
не более тридцати трех лет, и она уже лет пять
как была вдовой.
Вот почему автор книги об «Основах церковно-общественного суда» судил бы правильно, если бы, изыскивая и предлагая эти основы, смотрел бы на них
как на временный, необходимый еще в наше грешное и незавершившееся время компромисс, но
не более.
По русскому же пониманию и упованию надо, чтобы
не церковь перерождалась в государство,
как из низшего в высший тип, а, напротив, государство должно кончить тем, чтобы сподобиться стать единственно лишь церковью и ничем иным
более.
Придравшись к случаю, я, из чрезвычайного любопытства, разговорился с ним; а так
как принят был
не по знакомству, а
как подчиненный чиновник, пришедший с известного рода рапортом, то, видя, с своей стороны,
как я принят у его начальника, он удостоил меня некоторою откровенностию, — ну, разумеется, в известной степени, то есть скорее был вежлив, чем откровенен, именно
как французы умеют быть вежливыми, тем
более что видел во мне иностранца.
А однако, передать ей поручение было видимо теперь тяжелее, чем давеча: дело о трех тысячах было решено окончательно, и брат Дмитрий, почувствовав теперь себя бесчестным и уже безо всякой надежды, конечно,
не остановится
более и ни пред
каким падением.
От города до монастыря было
не более версты с небольшим. Алеша спешно пошел по пустынной в этот час дороге. Почти уже стала ночь, в тридцати шагах трудно уже было различать предметы. На половине дороги приходился перекресток. На перекрестке, под уединенною ракитой, завиделась какая-то фигура. Только что Алеша вступил на перекресток,
как фигура сорвалась с места, бросилась на него и неистовым голосом прокричала...
— Брат, а ты, кажется, и
не обратил внимания,
как ты обидел Катерину Ивановну тем, что рассказал Грушеньке о том дне, а та сейчас ей бросила в глаза, что вы сами «к кавалерам красу тайком продавать ходили!» Брат, что же больше этой обиды? — Алешу всего
более мучила мысль, что брат точно рад унижению Катерины Ивановны, хотя, конечно, того быть
не могло.
— То ли еще узрим, то ли еще узрим! — повторили кругом монахи, но отец Паисий, снова нахмурившись, попросил всех хотя бы до времени вслух о сем
не сообщать никому, «пока еще
более подтвердится, ибо много в светских легкомыслия, да и случай сей мог произойти естественно», — прибавил он осторожно,
как бы для очистки совести, но почти сам
не веруя своей оговорке, что очень хорошо усмотрели и слушавшие.
Ел он,
как говорили (да оно и правда было), всего лишь по два фунта хлеба в три дня,
не более; приносил ему их каждые три дня живший тут же на пасеке пасечник, но даже и с этим прислуживавшим ему пасечником отец Ферапонт тоже редко когда молвил слово.
— Алексей Федорович… я… вы… — бормотал и срывался штабс-капитан, странно и дико смотря на него в упор с видом решившегося полететь с горы, и в то же время губами
как бы и улыбаясь, — я-с… вы-с… А
не хотите ли, я вам один фокусик сейчас покажу-с! — вдруг прошептал он быстрым, твердым шепотом, речь уже
не срывалась
более.
— То-то и есть, что
не отдал, и тут целая история, — ответил Алеша, с своей стороны
как бы именно
более всего озабоченный тем, что деньги
не отдал, а между тем Lise отлично заметила, что и он смотрит в сторону и тоже видимо старается говорить о постороннем.
У нас же все будут счастливы и
не будут
более ни бунтовать, ни истреблять друг друга,
как в свободе твоей, повсеместно.
О Катерине Ивановне он почти что и думать забыл и много этому потом удивлялся, тем
более что сам твердо помнил,
как еще вчера утром, когда он так размашисто похвалился у Катерины Ивановны, что завтра уедет в Москву, в душе своей тогда же шепнул про себя: «А ведь вздор,
не поедешь, и
не так тебе будет легко оторваться,
как ты теперь фанфаронишь».
Замечательно тоже, что никто из них, однако же,
не полагал, что умрет он в самую эту же ночь, тем
более что в этот последний вечер жизни своей он, после глубокого дневного сна, вдруг
как бы обрел в себе новую силу, поддерживавшую его во всю длинную эту беседу с друзьями.
Мучился долго, но
не тем, а лишь сожалением, что убил любимую женщину, что ее нет уже
более, что, убив ее, убил любовь свою, тогда
как огонь страсти оставался в крови его.
Ушел он тогда от меня
как бы и впрямь решившись. Но все же
более двух недель потом ко мне ходил, каждый вечер сряду, все приготовлялся, все
не мог решиться. Измучил он мое сердце. То приходит тверд и говорит с умилением...
Ибо хотя покойный старец и привлек к себе многих, и
не столько чудесами, сколько любовью, и воздвиг кругом себя
как бы целый мир его любящих, тем
не менее, и даже тем
более, сим же самым породил к себе и завистников, а вслед за тем и ожесточенных врагов, и явных и тайных, и
не только между монастырскими, но даже и между светскими.
Отец Иосиф отошел с горестию, тем
более что и сам-то высказал свое мнение
не весьма твердо, а
как бы и сам ему мало веруя.
Гнусный омут, в котором он завяз сам своей волей, слишком тяготил его, и он,
как и очень многие в таких случаях, всего
более верил в перемену места: только бы
не эти люди, только бы
не эти обстоятельства, только бы улететь из этого проклятого места и — все возродится, пойдет по-новому!
Странное дело: казалось бы, что тут при таком решении, кроме отчаяния, ничего уже
более для него
не оставалось; ибо где взять вдруг такие деньги, да еще такому голышу,
как он?
—
Не более часу, чтоб
не более часу, и
как можно больше монпансье и тягушек положите; это там девки любят, — с жаром настаивал Митя.
Прибытие же Петра Ильича упредила всего только пятью минутами, так что тот явился уже
не с одними своими догадками и заключениями, а
как очевидный свидетель, еще
более рассказом своим подтвердивший общую догадку о том, кто преступник (чему, впрочем, он, в глубине души, до самой этой последней минуты, все еще отказывался верить).
Он облокотился на стол и подпер рукой голову. Он сидел к ним боком и смотрел в стену, пересиливая в себе дурное чувство. В самом деле ему ужасно
как хотелось встать и объявить, что
более не скажет ни слова, «хоть ведите на смертную казнь».
— Что? Куда? — восклицает он, открывая глаза и садясь на свой сундук, совсем
как бы очнувшись от обморока, а сам светло улыбаясь. Над ним стоит Николай Парфенович и приглашает его выслушать и подписать протокол. Догадался Митя, что спал он час или
более, но он Николая Парфеновича
не слушал. Его вдруг поразило, что под головой у него очутилась подушка, которой, однако,
не было, когда он склонился в бессилии на сундук.
Мальчик этого
не любил, и чем
более требовали от него сердечных излияний, тем
как бы нарочно становился неподатливее.
Но после случая на железной дороге он и на этот счет изменил свое поведение: намеков себе уже
более не позволял, даже самых отдаленных, а о Дарданелове при матери стал отзываться почтительнее, что тотчас же с беспредельною благодарностью в сердце своем поняла чуткая Анна Федоровна, но зато при малейшем, самом нечаянном слове даже от постороннего какого-нибудь гостя о Дарданелове, если при этом находился Коля, вдруг вся вспыхивала от стыда,
как роза.
— Именно! Ура! Вы пророк! О, мы сойдемся, Карамазов. Знаете, меня всего
более восхищает, что вы со мной совершенно
как с ровней. А мы
не ровня, нет,
не ровня, вы выше! Но мы сойдемся. Знаете, я весь последний месяц говорил себе: «Или мы разом с ним сойдемся друзьями навеки, или с первого же разу разойдемся врагами до гроба!»
Опросив его подробнее, Грушенька узнала от него, что действительно ему
как раз теперь некуда деться совсем и что «господин Калганов, благодетель мой, прямо мне заявили-с, что
более меня уж
не примут, и пять рублей подарили».
Не менее,
как Митя, его мучил Иван, а теперь, после свидания с братом,
более чем когда-нибудь.
— И я тоже подумал тогда, минутку одну, что и на меня тоже рассчитываете, — насмешливо осклабился Смердяков, — так что тем самым еще
более тогда себя предо мной обличили, ибо если предчувствовали на меня и в то же самое время уезжали, значит, мне тем самым точно
как бы сказали: это ты можешь убить родителя, а я
не препятствую.
Но
не болезнь занимала его всего
более; усевшись опять, он начал изредка оглядываться кругом,
как будто что-то высматривая.
Вижу, однако, что так
более продолжать
не могу, уже потому даже, что многого
не расслышал, в другое пропустил вникнуть, третье забыл упомнить, а главное, потому, что,
как уже и сказал я выше, если все припоминать, что было сказано и что произошло, то буквально недостанет у меня ни времени, ни места.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Помилуйте,
как можно! и без того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и руки по швам.)
Не смею
более беспокоить своим присутствием.
Не будет ли
какого приказанья?
Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и,
как говорят, без царя в голове, — один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он
не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем
более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем
более он выиграет. Одет по моде.
В то время
как глуповцы с тоскою перешептывались, припоминая, на ком из них
более накопилось недоимки, к сборщику незаметно подъехали столь известные обывателям градоначальнические дрожки.
Не успели обыватели оглянуться,
как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним в виду всей толпы очутился точь-в-точь такой же градоначальник,
как и тот, который за минуту перед тем был привезен в телеге исправником! Глуповцы так и остолбенели.
Разговор этот происходил утром в праздничный день, а в полдень вывели Ионку на базар и, дабы сделать вид его
более омерзительным, надели на него сарафан (так
как в числе последователей Козырева учения было много женщин), а на груди привесили дощечку с надписью: бабник и прелюбодей. В довершение всего квартальные приглашали торговых людей плевать на преступника, что и исполнялось. К вечеру Ионки
не стало.
Возвратившись домой, Грустилов целую ночь плакал. Воображение его рисовало греховную бездну, на дне которой метались черти. Были тут и кокотки, и кокодессы, и даже тетерева — и всё огненные. Один из чертей вылез из бездны и поднес ему любимое его кушанье, но едва он прикоснулся к нему устами,
как по комнате распространился смрад. Но что всего
более ужасало его — так это горькая уверенность, что
не один он погряз, но в лице его погряз и весь Глупов.