Неточные совпадения
— И знаете, знаете, — лепетала она, — придите сказать мне, что там увидите и узнаете… и что обнаружится… и как его решат и куда осудят. Скажите, ведь у нас нет смертной
казни? Но непременно придите, хоть в три часа ночи, хоть в четыре, даже в половине пятого…
Велите меня разбудить, растолкать, если вставать
не буду… О Боже, да я и
не засну даже. Знаете,
не поехать ли мне самой с вами?..
Он облокотился на стол и подпер рукой голову. Он сидел к ним боком и смотрел в стену, пересиливая в себе дурное чувство. В самом деле ему ужасно как хотелось встать и объявить, что более
не скажет ни слова, «хоть
ведите на смертную
казнь».
Неточные совпадения
«Так, верно, те, которых
ведут на
казнь, прилепливаются мыслями ко всем предметам, которые им встречаются на дороге», — мелькнуло у него в голове, но только мелькнуло, как молния; он сам поскорей погасил эту мысль… Но вот уже и близко, вот и дом, вот и ворота. Где-то вдруг часы пробили один удар. «Что это, неужели половина восьмого? Быть
не может, верно, бегут!»
— Как я могу тебе в этом обещаться? — отвечал я. — Сам знаешь,
не моя воля:
велят идти против тебя — пойду, делать нечего. Ты теперь сам начальник; сам требуешь повиновения от своих. На что это будет похоже, если я от службы откажусь, когда служба моя понадобится? Голова моя в твоей власти: отпустишь меня — спасибо;
казнишь — бог тебе судья; а я сказал тебе правду.
«Нет —
не избудешь горя. Бог
велит казнить себя, чтоб успокоить ее…» — думала бабушка с глубоким вздохом.
И никому из присутствующих, начиная с священника и смотрителя и кончая Масловой,
не приходило в голову, что тот самый Иисус, имя которого со свистом такое бесчисленное число раз повторял священник, всякими странными словами восхваляя его, запретил именно всё то, что делалось здесь; запретил
не только такое бессмысленное многоглаголание и кощунственное волхвование священников-учителей над хлебом и вином, но самым определенным образом запретил одним людям называть учителями других людей, запретил молитвы в храмах, а
велел молиться каждому в уединении, запретил самые храмы, сказав, что пришел разрушить их, и что молиться надо
не в храмах, а в духе и истине; главное же, запретил
не только судить людей и держать их в заточении, мучать, позорить,
казнить, как это делалось здесь, а запретил всякое насилие над людьми, сказав, что он пришел выпустить плененных на свободу.
Настоящий Гегель был тот скромный профессор в Иене, друг Гельдерлина, который спас под полой свою «Феноменологию», когда Наполеон входил в город; тогда его философия
не вела ни к индийскому квиетизму, ни к оправданию существующих гражданских форм, ни к прусскому христианству; тогда он
не читал своих лекций о философии религии, а писал гениальные вещи, вроде статьи «О палаче и о смертной
казни», напечатанной в Розенкранцевой биографии.