Неточные совпадения
И как
это я
об тебе думать стала и с которых
пор, не знаю и не помню…
— Ах, я усмехнулся совсем другому. Видите, чему я усмехнулся: я недавно прочел один отзыв одного заграничного немца, жившего в России,
об нашей теперешней учащейся молодежи: «Покажите вы, — он пишет, — русскому школьнику карту звездного неба, о которой он до тех
пор не имел никакого понятия, и он завтра же возвратит вам
эту карту исправленною». Никаких знаний и беззаветное самомнение — вот что хотел сказать немец про русского школьника.
— Ты
это про что? — как-то неопределенно глянул на него Митя, — ах, ты про суд! Ну, черт! Мы до сих
пор все с тобой о пустяках говорили, вот все про
этот суд, а я
об самом главном с тобою молчал. Да, завтра суд, только я не про суд сказал, что пропала моя голова. Голова не пропала, а то, что в голове сидело, то пропало. Что ты на меня с такою критикой в лице смотришь?
—
Об этом после, теперь другое. Я
об Иване не говорил тебе до сих
пор почти ничего. Откладывал до конца. Когда
эта штука моя здесь кончится и скажут приговор, тогда тебе кое-что расскажу, все расскажу. Страшное тут дело одно… А ты будешь мне судья в
этом деле. А теперь и не начинай
об этом, теперь молчок. Вот ты говоришь
об завтрашнем, о суде, а веришь ли, я ничего не знаю.
Нет, именно так должен был поступить убийца исступленный, уже плохо рассуждающий, убийца не вор и никогда ничего до тех
пор не укравший, да и теперь-то вырвавший из-под постели деньги не как вор укравший, а как свою же вещь у вора укравшего унесший — ибо таковы именно были идеи Дмитрия Карамазова
об этих трех тысячах, дошедшие в нем до мании.
— Да в английском парламенте уж один член вставал на прошлой неделе, по поводу нигилистов, и спрашивал министерство: не
пора ли ввязаться в варварскую нацию, чтобы нас образовать. Ипполит
это про него, я знаю, что про него. Он на прошлой неделе
об этом говорил.
Неточные совпадения
Все, с кем княгине случалось толковать
об этом, говорили ей одно: «Помилуйте, в наше время уж
пора оставить
эту старину.
— Да что же, я не перестаю думать о смерти, — сказал Левин. Правда, что умирать
пора. И что всё
это вздор. Я по правде тебе скажу: я мыслью своею и работой ужасно дорожу, но в сущности — ты подумай
об этом: ведь весь
этот мир наш —
это маленькая плесень, которая наросла на крошечной планете. А мы думаем, что у нас может быть что-нибудь великое, — мысли, дела! Всё
это песчинки.
Это я два с половиной года назад уже знал и с тех
пор два с половиной года
об этом думал,
об этом именно, что «Дунечка многое может снести».
Под подушкой его лежало Евангелие. Он взял его машинально.
Эта книга принадлежала ей, была та самая, из которой она читала ему о воскресении Лазаря. В начале каторги он думал, что она замучит его религией, будет заговаривать о Евангелии и навязывать ему книги. Но, к величайшему его удивлению, она ни разу не заговаривала
об этом, ни разу даже не предложила ему Евангелия. Он сам попросил его у ней незадолго до своей болезни, и она молча принесла ему книгу. До сих
пор он ее и не раскрывал.
— Как хотите, только я-то вам не товарищ; а мне что! Вот мы сейчас и дома. Скажите, я убежден, вы оттого на меня смотрите подозрительно, что я сам был настолько деликатен и до сих
пор не беспокоил вас расспросами… вы понимаете? Вам показалось
это дело необыкновенным; бьюсь
об заклад, что так! Ну вот и будьте после того деликатным.