Сообразив все это, он выпивает рюмку за рюмкой, и не только
предает забвению вопрос о небытии, но вас же уму-разуму учит, как вам это бытие продолжить, упрочить и вообще привести в цветущее состояние.
Неточные совпадения
— Нет, не все: дайте честное слово, что вы
предадите вечному
забвению мои глупости и перестанете колоть мне ими глаза.
— Так! А креститься магометанин сей не хощет? Не ведаю, что могу сотворить в казусном эдаком случае! Как
предашь сие
забвению на пропитанье? Превыше сил! Озорник у нас житель, весьма и даже чрезмерно. Балдеют, окаяннии, со скуки да у безделья, а обалдев — бесятся нивесть как. Оле [Междом. церк. — о, ах, увы — Ред.] нам, люду смиренному, среди этого зверия! Совестно мне, пастырю,
пред тобою, а что сотворю — не вем! Да, вот те и пастырь…
В конце 1775 года обнародовано было общее прощение и повелено все дело
предать вечному
забвению.
Да, я тебя люблю, люблю… я всё
забвенью, // Что было,
предал, есть граница мщенью, // И вот она: смотри, убийца твой // Здесь, как дитя, рыдает над тобой…
Вижу — у каждого свой бог, и каждый бог не многим выше и красивее слуги и носителя своего. Давит это меня. Не бога ищет человек, а
забвения скорби своей. Вытесняет горе отовсюду человека, и уходит он от себя самого, хочет избежать деяния, боится участия своего в жизни и всё ищет тихий угол, где бы скрыть себя. И уже чувствую в людях не святую тревогу богоискания, но лишь страх
пред лицом жизни, не стремление к радости о господе, а заботу — как избыть печаль?