Неточные совпадения
— То есть в двух
словах, — упирая на каждое
слово,
проговорил опять отец Паисий, — по иным теориям, слишком выяснившимся в наш девятнадцатый век, церковь должна перерождаться в государство, так как бы из низшего в высший вид, чтобы затем в нем исчезнуть, уступив науке, духу времени и цивилизации.
И впрямь, стало быть, ты это понимаешь, коли так с первого
слова брякнул, что понимаешь, — с злорадством
проговорил Ракитин.
У меня инстинктивное предчувствие, что вы, Алеша, брат мой милый (потому что вы брат мой милый), — восторженно
проговорила она опять, схватив его холодную руку своею горячею рукой, — я предчувствую, что ваше решение, ваше одобрение, несмотря на все муки мои, подаст мне спокойствие, потому что после ваших
слов я затихну и примирюсь — я это предчувствую!
— Вы не веруете, что с вами? — тихо и осторожно
проговорила Lise. Но Алеша не ответил на это. Было тут, в этих слишком внезапных
словах его нечто слишком таинственное и слишком субъективное, может быть и ему самому неясное, но уже несомненно его мучившее.
— Да будто они там у себя так уж лучше наших? Я иного нашего щеголечка на трех молодых самых англичан не променяю, — нежно
проговорила Марья Кондратьевна, должно быть, сопровождая в эту минуту
слова свои самыми томными глазками.
— Ужасное мое положение-с, Иван Федорович, не знаю даже, как и помочь себе, —
проговорил он вдруг твердо и раздельно и с последним
словом своим вздохнул. Иван Федорович тотчас же опять уселся.
— Отец и учитель, —
проговорил он в чрезвычайном волнении, — слишком неясны
слова ваши… Какое это страдание ожидает его?
— Стой, Ракитка! — вскочила вдруг Грушенька, — молчите вы оба. Теперь я все скажу: ты, Алеша, молчи, потому что от твоих таких
слов меня стыд берет, потому что я злая, а не добрая, — вот я какая. А ты, Ракитка, молчи потому, что ты лжешь. Была такая подлая мысль, что хотела его проглотить, а теперь ты лжешь, теперь вовсе не то… и чтоб я тебя больше совсем не слыхала, Ракитка! — Все это Грушенька
проговорила с необыкновенным волнением.
— Не от меня теперь за-ви-сит, — нетерпеливо
проговорил доктор, — и, однако же, гм, — приостановился он вдруг, — если б вы, например, могли… на-пра-вить… вашего пациента… сейчас и нимало не медля (
слова «сейчас и нимало не медля» доктор произнес не то что строго, а почти гневно, так что штабс-капитан даже вздрогнул) в Си-ра-ку-зы, то… вследствие новых бла-го-приятных кли-ма-ти-ческих условий… могло бы, может быть, произойти…
— Коля, вы должны непременно сдержать
слово и прийти, а то он будет в страшном горе, — настойчиво
проговорил Алеша.
Ах да, представьте себе, и про меня написали, что я была «милым другом» вашего брата, я не хочу
проговорить гадкое
слово, представьте себе, ну представьте себе!
— В ваших
словах про всех есть несколько правды, —
проговорил тихо Алеша.
— Подсудимый, выбирайте ваши
слова, — строго
проговорил председатель.
Фетюкович даже и не возражал, он взошел только, чтобы, приложив руку к сердцу, обиженным голосом
проговорить несколько
слов, полных достоинства.
Неточные совпадения
— Долли, еще одно
слово, —
проговорил он, идя за нею.
— Да, да, прощай! —
проговорил Левин, задыхаясь от волнения и, повернувшись, взял свою палку и быстро пошел прочь к дому. При
словах мужика о том, что Фоканыч живет для души, по правде, по-Божью, неясные, но значительные мысли толпою как будто вырвались откуда-то иззаперти и, все стремясь к одной цели, закружились в его голове, ослепляя его своим светом.
Сквозь сон он услыхал смех и веселый говор Весловекого и Степана Аркадьича. Он на мгновенье открыл глаза: луна взошла, и в отворенных воротах, ярко освещенные лунным светом, они стояли разговаривая. Что-то Степан Аркадьич говорил про свежесть девушки, сравнивая ее с только что вылупленным свежим орешком, и что-то Весловский, смеясь своим заразительным смехом, повторял, вероятно, сказанные ему мужиком
слова: «Ты своей как можно домогайся!» Левин сквозь сон
проговорил:
— Чувствую, что отправляюсь, — с трудом, но с чрезвычайною определенностью, медленно выжимая из себя
слова,
проговорил Николай. Он не поднимал головы, но только направлял глаза вверх, не достигая ими лица брата. — Катя, уйди! —
проговорил он еще.
— Долли! —
проговорил он, уже всхлипывая. — Ради Бога, подумай о детях, они не виноваты. Я виноват, и накажи меня, вели мне искупить свою вину. Чем я могу, я всё готов! Я виноват, нет
слов сказать, как я виноват! Но, Долли, прости!