Неточные совпадения
Алеша
развернул свой укушенный палец. Платок был густо замаран кровью. Госпожа Хохлакова вскрикнула и зажмурила глаза.
— Хотел я его в суд позвать, — продолжал штабс-капитан, — но
разверните наш кодекс, много ль мне придется удовлетворения за личную обиду мою с обидчика получить-с?
Разверни-ка он им эту книгу и начни читать без премудрых слов и без чванства, без возношения над ними, а умиленно и кротко, сам радуясь тому, что читаешь им и что они тебя слушают и понимают тебя, сам любя словеса сии, изредка лишь остановись и растолкуй иное непонятное простолюдину слово, не беспокойся, поймут всё, всё поймет православное сердце!
— Болтать-то вам легко, — усмехнулся он еще, но уже почти ненавистно. Взял я книгу опять,
развернул в другом месте и показал ему «К евреям», глава Х, стих 31. Прочел он: «Страшно впасть в руки Бога живаго».
Митя вынул из жилета свою бумажку,
развернул ее и показал. Четким и крупным почерком было на ней написано...
И вот раз мальчик Карташов потихоньку, когда Коля отвернулся, поскорей
развернул лежащего между его книгами Смарагдова и прямо попал на то место, где говорилось об основателях Трои.
— Пальцы-то у вас все дрожат-с, в судороге, — заметил Смердяков и сам не спеша
развернул бумагу. Под оберткой оказались три пачки сторублевых радужных кредиток.
Здесь Ипполит Кириллович пространно
развернул всю картину роковой страсти подсудимого к Грушеньке.
Тут Ипполит Кириллович
развернул подробнейшую картину сборов Мити, сцену у Перхотина, в лавке, с ямщиками.
Ну, слушай же теперь и остальное,
разверну тебе и остальную половину души моей.
Неточные совпадения
Алексей Александрович
развернул плед, под которым были закутаны его зябкие ноги, и, выйдя из кареты, пробрался чрез снег к Дарье Александровне.
Окончив письма, Степан Аркадьич придвинул к себе бумаги из присутствия, быстро перелистовал два дела, большим карандашом сделал несколько отметок и, отодвинув дела, взялся за кофе; за кофеем он
развернул еще сырую утреннюю газету и стал читать ее.
Она зашла в глубь маленькой гостиной и опустилась на кресло. Воздушная юбка платья поднялась облаком вокруг ее тонкого стана; одна обнаженная, худая, нежная девичья рука, бессильно опущенная, утонула в складках розового тюника; в другой она держала веер и быстрыми, короткими движениями обмахивала свое разгоряченное лицо. Но, вопреки этому виду бабочки, только что уцепившейся за травку и готовой, вот-вот вспорхнув,
развернуть радужные крылья, страшное отчаяние щемило ей сердце.
Она услыхала порывистый звонок Вронского и поспешно утерла эти слезы, и не только утерла слезы, но села к лампе и
развернула книгу, притворившись спокойною. Надо было показать ему, что она недовольна тем, что он не вернулся, как обещал, только недовольна, но никак не показывать ему своего горя и, главное, жалости о себе. Ей можно было жалеть о себе, но не ему о ней. Она не хотела борьбы, упрекала его за то, что он хотел бороться, но невольно сама становилась в положение борьбы.
Вернувшись домой, Алексей Александрович прошел к себе в кабинет, как он это делал обыкновенно, и сел в кресло,
развернув на заложенном разрезным ножом месте книгу о папизме, и читал до часу, как обыкновенно делал; только изредка он потирал себе высокий лоб и встряхивал голову, как бы отгоняя что-то.